Человека нельзя заставить поступать правильно. Можно лишь показать пример и надеяться, что человек пойдёт по верному пути.

(You can't force right or wrong on anyone. All you can do is lead by example and hope.)

«Мутанты Икс» (S01 e06 "Mutant X" сериал)

– Во всяком случае мужчина не должен злоупотреблять доверием женщины, но ей самой не следует противиться, если такое желание появляется у мужчины. Кстати, это одна из святых заповедей, с которыми меня полностью познакомили в 15-летнем возрасте. – высказала свои соображения Лесли.
– Лесли! – обратился к ней Родди. – Ты мне обещала рассказать историю этой школы, помнишь?
– Обязательно расскажу, вот только просмотрю еще эту стену, хорошо? Открой, пожалуйста, эту штору, – попросила она.
Сгущающиеся сумерки заполнили комнату и мешали просмотру новых фотографий. Родди подошел к выключателю и зажег свет, который осветил комнату мягкими лучами. Первое, что бросилось в глаза Лесли – это массовость на фото. Почти все они отображали групповую любовь и несли следы оргии.
– Родди! – попросила она. – Прочти надпись под этим снимком.
– Посвящение в жены. Подобное посвящение в жены на право выхода замуж молодой женщины носили выпускной экзаменационный характер у народов Среднего Востока в монастыре Анантио во II – IV веках нашей эры. Женщина только сдав экзамен имела право выйти замуж. Сдача экзаменов заключалась в следующем: на пяти ложах, расположенных полукругом, размещались пять пар мужчин и женщин. В центре этого полукруга располагались служители монастыря, которые определяли класс и давали окончательное заключение. Каждая пара выполняла определенный прием. Женщина после сигнала комиссии должна поменять мужчину. И всякий раз показывать достоинства, убла-жающие мужчину до конечного результата. Наибольшая оценка давалась той женщине, которая за определенный промежуток времени сумела удовлетворить наибольшее число мужчин. При этом особо учитывалась активность и грация движения.
– Я бы не стала сдавать подобные публичные экзамены, – с недовольным видом призналась Лесли.
– Стала бы. Хотя бы потому, что это просто было принято у всех народов. Таков был обычай и это не считалось оскорблением личности, а воспринималось в порядке вещей. Да и замуж надо же было выходить!
– Все равно как-то неприятно чувствовать себя под взглядом многих глаз. А прочем, я же прошла почти такую же школу! Так что все правильно, а фотографии все замечательные! Я с удовольствием буду изучать их. Ты мне позволишь, дорогой, по приезде сюда, подробно с ними ознакомиться?
– Что за вопрос, Лесли! Сколько угодно и когда угодно!
– А ведь правда, они доставляют огромное удовлетворение… Мне все это очень нравится. Я окончательно убедилась, что твой дед был просто гениален… Ну, милый, а сейчас нужно немножко отдохнуть и закусить. Да, мне еще надо рассказать о своем девичестве, о школе...

«Школа страсти» Джек Нортон

… Мерами красоты у японцев служат четыре понятия, три из которых (саби, ваби, сибуй) уходят корнями в древнюю религию синто, а четвертое (югэн) навеяно буддийской философией.

1 — Слово первое — “саби”. Японцы видят особое очарование в следах возраста. Их привлекает потемневший цвет старого дерева, замшелый камень в саду или даже обтрепанность — следы многих рук, прикасавшихся к краю картины. Вот эти черты давности именуются словом “саби”, что буквально означает “ржавчина”. Саби, стало быть, это неподдельная ржавость, архаическое несовершенство, прелесть старины, печать времени.

2 — Понятие “ваби”, подчеркивают японцы, очень трудно объяснить словами. Его надо почувствовать. Ваби — это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого, то есть, в представлении японцев, вульгарного. Ваби — это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота природы. Воспитывая в себе умение довольствоваться малым, японцы находят и ценят прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни, в каждом предмете повседневного быта. Практичность, утилитарная красота предметов — вот что связано с понятием “ваби”.

3 — Если спросить японца, что такое сибуй, он ответит: то, что человек с хорошим вкусом назовет красивым. В буквальном смысле слово “сибуй” означает “терпкий”, “вяжущий”. Сибуй — это первородное несовершенство в сочетании с трезвой сдержанностью. Это красота естественности плюс красота простоты. Это красота, присущая назначению данного предмета, а также материалу, из которого он сделан. При минимальной обработке материала — максимальная практичность изделия. Сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.

4 — “югэн” воплощает мастерство намека или подтекста, прелесть недоговоренности. Радоваться или грустить по поводу перемен, которые несет с собой время, присуще всем народам. Но увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы. Не случайно своим национальным цветком они избрали именно сакуру.
Совершенствование прекраснее, чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не все договорено до конца.

Югэн, или прелесть недосказанности, — это та красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность. Считая завершенность несовместимой с вечным движением жизни, японское искусство на том же основании отрицает и симметрию. Мы настолько привыкли делить пространство на равные части, что, ставя на полку вазу, совершенно инстинктивно помещаем ее посредине. Японец столь же машинально сдвинет ее в сторону, ибо видит красоту в асимметричном расположении декоративных элементов, в нарушенном равновесии, которое олицетворяет для него мир живой и подвижный. Асимметричное использование пространства исключает парность. А какое-либо дублирование декоративных элементов японская эстетика считает грехом. Посуда на японском столе не имеет ничего общего с тем, что мы называем сервизом. Приезжие изумляются: что за разнобой! А японцу кажется безвкусицей видеть одну и ту же роспись и на тарелках, и на блюдах, и на кофейнике, и на чашках...

К сексу можно подойти по-разному. В том числе и с точки зрения здоровья. Большинство из нас интересуются, в какой позе сжигается максимальное количество калорий, и даже не догадываются, что стройность – всего лишь малая часть того, что так щедро дарят ЗАНЯТИЯ СЕКСОМ. Между тем они:

Регулируют менструальный цикл
• По статистическим данным, собранным и обработанным учеными Колумбийского и Стенфордского институтов, женщины, которые ведут регулярную половую жизнь, занимаясь сексом хотя бы раз в неделю (исключая критические дни), сталкиваются с этой проблемой гораздо реже, чем не занимающиеся сексом вообще или эпизодически. Но все это при условии, что женщина занимается сексом с партнером, а не использует фаллоимитатор или другие способы самоудовлетворения. Ученые объясняют это воздействием мужских феромонов на мозг женщины, которое активизирует выработку гормонов, отвечающих за регулярность цикла.

Продлевают молодость
• Ученые также советуют пересмотреть женщинам вечерний ритуал красоты с тем расчетом, чтобы провести под одеялом больше времени.
И речь, конечно же, не о сне, а о сексе. Благодаря ему уровень гормона эстрогена резко возрастает, и на внешности это отражается самым наилучшим об-разом – кожа становится гладкой и эластичной, а волосы – сияющими. В Королевском лазарете Эдинбурга провели довольно любопытный эксперимент: врачам предложили взглянуть на пациенток и определить их возраст. При дальнейшем исследовании выяснилось, что тех, кому дали на 7-12 лет меньше, объединяло только одно – все они регулярно (как минимум 4 раза в неделю) и с большим удовольствием предавались занятию сексом. Конечно, скептики могут сказать, что у молодо выглядящей женщины сексуальная жизнь более насыщенная только потому, что у мужчин работает стойкая ассоциация «молодость = красота». Но исследователи настаивают, что, скорее всего, связь обратная – секс помог этим женщинам сохранить свежий вид и молодость кожи без морщин.
В общем, ночь страсти гораздо эффективнее ночного крема.

Влияют на пол будущего ребенка
Помните всю эту школьную болтовню, что пол будущего ребенка зависит от выбранной для секса позы?
• Что если хотите мальчика, то ноги непременно должны быть выше головы, а для девочки вполне подойдет и doggy-style.
В общем, Доктор Томас Стаффорд – медицинский эксперт английской газеты The Times, считает это бабушкиными сказками, но соглашается с другой теорией: пол будущего ребенка зависит от дня зачатия. Сперматозоиды, несущие Y-хромосому (отвечает за рождение мальчика) меньше и подвижнее, чем сперматозоиды с Х-хромосомой (девочка), и у них больше шансов достичь яйцеклетки раньше. Но зато сперматозоиды с Х-хромосомой более жизнеспособны и могут дольше выживать в маточной трубе, «дожидаясь» овуляции. Поэтому если хотите девочку, то последний секс должен быть не позднее чем за 2-3 дня до срока овуляции.
А если мальчика – рекомендуется воздержание в течение недели перед овуляцией, а половой акт – за день до или непосредственно в день овуляции. Специалист уверяет, что данный метод «срабатывает» в 80% случаев при условии регулярной менструации и постоянном дне овуляции. Чуть менее надежным (оправдывающим себя в 70% случаев) доктор Стаффорд считает еще один способ «контроля пола». Поскольку сперматозоиды с Y-хромосомой шустры и многочисленны, при частых занятиях сексом шанс за-чать мальчика выше. А при редких (около 1 раза в неделю) – больше шансов у девочек, благодаря неторопливым, но терпеливым сперматозоидам с Х-хромосомой.

Материнский гормон
ТАК НАЗЫВАЮТ ДЕГИДРОЭПИАНДРОСТЕРОН, НА ОСНОВЕ КОТОРОГО ЭНДОКРИННЫЕ ЖЕЛЕЗЫ ПРОДУЦИРУЮТ 27 гормонов: эстроген, тестостерон,  прогестерон, кортикостерон и пр.
С возрастом выработка дегидроэпиандростерона, а соответственно и других гормонов, снижается. Интересно, что у женщин этот процесс идет менее интенсивно. Ученые считают, что, возможно, этот факт объясняет, почему продолжительность жизни женщин больше, чем у мужчин.

Спасают от депрессии
Мало того, что секс и так дарит хорошее настроение тем, кто им занимается, так еще и снимает симптомы проявления клинической депрессии.
• Американский психолог Гордон Галлоп пришел к выводу, что женщины, которые не используют презерватив во время секса, меньше подвержены депрессии и нервным срывам, чем те, кто используют. Такую странную на первый взгляд взаимосвязь ученый
объясняет тем, что в сперме находится гормон простагландин, который всасывается слизистой влагалища и поступает в кровь, влияя на гормональный баланс и улучшая психоэмоциональное состояние женщины. Но в этом случае, в отличие от ситуации с регулированием менструального цикла, роль все же играет не простагландин, а сам процесс и, разумеется, результат. Это подтвердили специалисты психиатрической клиники в Нидерландах, наблюдавшие за состоянием депрессивных пациентов. Так вот, те, кто мастурбировал, на поправку шли значительно быстрее.

Снимают стресс
Помните ощущения после секса – необыкновенная легкость во всем теле, приятная усталость и глубокое удовлетворение?
• А вот сюрприз – это НОРМАЛЬНОЕ состояние для человека.
То есть если бы не стрессы, не комплексы, не проблемы и не наше не всегда адекватное восприятие действительности, мы бы в этой сказочной эйфории пребывали каждый день. И без всяких дополнительных стимуляторов и релаксантов (спорт, сладкое, алкоголь и прочие радости жизни). Исследования Университета Пейсли (Шотландия) показали, что люди, у которых был хотя бы один сексуальный контакт в неделю, переносили стресс гораздо легче. Получив эти данные, ученые пошли дальше и набрали группу добровольцев, которым в рамках эксперимента устраивали стрессовые ситуации. Каждую неделю у всех «подопытных» брали анализ крови. Групп было три: участники первой занимались полноценным сексом, второй – мастурбировали, третьей – воздерживались. По итогам эксперимента оказалось, что у тех, кто занимался полноценным сексом хотя бы раз в неделю, маркеры стресса в крови не наблюдались, у мастурбирующих их обнаружилось довольно много, а вот у тех, кто вообще не занимался сексом, уровень маркеров был опасным для здоровья. Профессор Стюарт Броди, который вел этот эксперимент, прокомментировал результаты следующим образом: «Эффект, который вы испытываете после оргазма, сохраняется в течение как минимум недели. А значит, вредное воздействие стресса на протяжении означенного времени вам не грозит». Объясняется же взаимосвязь тем, что вырабатываемый во время оргазма гормон окситоцин действует на блуждающий нерв как мощное успокоительное. То есть безмятежность духа, неуязвимая нервная система и нормальное функционирование всех органов вам гарантированы.
В пандан к этим исследованиям можно добавить открытие немецких ученых, которые установили, что у беременных женщин, практикующих оральный секс и глотающих сперму, риск развития преэклампсии (заболевание, возникающее во второй половине беременности и сопровождающееся внезапным появлением отеков и быстрым набором веса из- за задержки жидкости в организме, а также наличием белка в моче) значительно ниже. Но только при условии, что это сперма отца ребенка.

Повышают иммунитет
• Медики из Университета Уилкса в Пенсильвании установили, что регулярный секс 1 или 2 раза в неделю повышает в организме уровень иммуноглобулина А – антител, которые эффективно противостоят гриппу, простуде, различным инфекционным и вирусным заболеваниям (например, герпесу). Иммунолог Клифорд Лоел из Калифорнийского университета утверждает: «Парадоксально, но факт – сексуально активные люди наиболее подвержены «атаке» различного рода инфекций, но именно поэтому их иммунная система всегда наготове: антител она вырабатывает значительно больше, чем утех, кто предпочитает воздерживаться от половых связей». Ну, теперь-то понятно, чем и как надо бороться с простудой и гриппом в период эпидемий?

И не только...
Изучены и научно обоснованы далеко не все аспекты положительного влияния секса на нашу жизнь и здоровье. Но есть еще несколько любопытных, которые стоит принять в расчет:
• улучшает качество крови, снижая уровень холестерина;
• стимулирует деятельность головного мозга;
• борется с кариесом (потому что во время секса в слюне повышается концентрация в ней антибактериальных веществ, которые уничтожают вредных микробов, разрушающих зубную эмаль);
• является профилактикой цистита;
• действует как снотворное

Являются профилактикой рака груди
Специалисты в один голос твердят, что лучшая профилактика рака груди – это беременность, рождение ребенка и грудное вскармливание.
• Тем не менее секс также имеет право быть в этом. Французские маммологи обследовали 146 без-детных женщин и установили, что в группе риска оказались те, кто занимался сексом раз в месяц. Более насыщенная половая жизнь в риске развития заболевания почти сравняла шансы бездетных женщин с рожавшими. Причиной тому гормоны – уже известный окситоцин и дегидроэпиандростерон (DHEA/ДГЭ). Также ученые доказали, что дегидроэпиандростерон не только улучшает состояние онкологических больных, но еще тормозит процессы старения, улучшает память, борется с тучностью, остеопорозом и болезнями сердца.

Укрепляют здоровье мужчин
• Ученые, опубликовавшие данные в Международном британском журнале урологии, совершенно официально заявляют: у мужчин в возрасте от 20 лет при эякуляции от 7 до 10 раз в неделю риск развития рака простаты снижается в 3 раза.
И подобная пропорция сохраняется, хоть и в меньшей степени, до 50 лет. При этом количество сексуальных партеров или способы, приводящие к эякуляции – полноценный секс, мастурбация или поллюция, – совершенно не важны. Профессор Мельбурнского отделения Австралийской ассоциации по борьбе с раком Грэхем Гиле объясняет взаимосвязь риска развития рака предстатель-ной железы и частоты эякуляций тем, «что в простате наблюдается максимальная концентрация канцерогенов, которые провоцируют развитие рака. А чем чаще происходит «обновление» простатического сока, тем меньше в нем вредных для здоровья веществ».

Способствуют гинекологическому здоровью
• С приходом менопаузы, когда прекращается выработка гормонов, отвечающих за функционирование репродуктивной системы, влагалище женщины меняется – оно становится меньше, теряет эластичность и способность
к увлажнению. Очень многим это доставляет дискомфорт, который приводит к гинекологическим проблемам и полному отказу от сексуальной жизни. Но чаще это касается тех, кто и раньше был не очень активным в сексуальном плане. Те же, кто «пришел» к менопаузе в хорошей форме и про-должает заниматься сексом или мастурбировать, в подавляющем большинстве случаев счастливо избегают подобных проблем.

Уменьшают боль
Незадолго до момента оргазма гипофиз вырабатывает мощную дозу окситоцина и беталипотрофина, превышающую норму в 5 раз.
• В свою очередь из беталипотрофина образуются гормоны эндорфины – сильные обезболивающие. На основе этих данных был проведен эксперимент, результаты которого были опубликованы в британском Бюллетене экспериментальной медицины и биологии. Выяснилось, что при вдыхании распыленного в воздухе окситоцина объемом, равным тому, что вырабатывается при оргазме, человек теряет чувствительность к боли вдвое. Также было установлено, что при этом тип боли не имеет значения – обезболивающее эффективно даже при мигренях. Так что при фразе «у меня голова болит» мужчины  должны оказать женщине первую медицинскую помощь!

Анна Жуковская (Л'Этуаль, апрель 2011)

Твоя любовь – это на самом деле не любовь. Это ревность, чувство собственности, ненависть, гнев, насилие; это тысяча и одна вещь, но не любовь. Они переодеваются в любовь – потому что все эти вещи так уродливы, что не могут существовать без маски.

Было создано слово, и Бог каждый день посылал в мир новые вещи. Однажды он послал в мир Красоту и Уродство. Путешествие из рая на землю долго – в то мгновение, как они прибыли, было раннее утро, и восходило солнце. Они приземлились у озера и решили искупаться, потому что все их тела, все их одежды были запылены.

Ничего не зная о мире (они были такими новыми), они сняли одежду и, совершенно голые, прыгнули в прохладную воду озера. Солнце взошло, стали появляться люди. Уродство сыграло шутку: когда Красота заплыла далеко в озеро, Уродство выбралось на берег, надело одежду Красоты и убежало. К тому времени, как Красота осознала: «Эти люди собрались вокруг, а я голая», – и начала оглядываться по сторонам в поисках одежды… её одежда исчезла! Уродство скрылось, и Красота стояла обнажённая на солнце, и вокруг неё собиралась толпа. Не найдя ничего лучшего, она надела одежду Уродства и пошла искать его, чтобы снова обменяться одеждой.

Эта история говорит, что она всё ещё ищет. Но Уродство коварно и продолжает ускользать. Уродство по-прежнему носит одежду Красоты, маскируется под Красоту, а та ходит в одежде Уродства.

Все вещи, которые уродливы, ты не сможешь стерпеть в себе ни на мгновение, если увидишь их реальность. Поэтому они не позволяют тебе видеть их реальности. Ревность притворяется любовью, чувство собственности создаёт маску любви…

Шри Раджниш Ошо

Читать философов я с детства обожаю.
О сути жизни я постичь пытаюсь мысли.
Хоть толку нет с того, но всё же уважаю
я тех, кто думает, что в этом что-то смыслит.

Чем бабы отличаются от женщин?
Им надо денег, мужа, то да сё.
Интриг, скандалов, сплетен и затрещин.
А женщины – нас любят. Вот и всё.

Не знаем мы, с какого боку
нас может счастье приютить.
Лишь одному известно Богу –
чем чёрт изволит пошутить.

На своей шкуре все ошибки
я в этой жизни испытал.
Милей мне злобная улыбка,
чем добродетельный оскал.

В аду житейских академий
идут совсем иные драмы,
когда становимся мы теми,
кем нас пугали в детстве мамы.

Лучше быть повешенным на рее,
чем томиться птицею в силках,
лучше сохнуть чучелом в музее,
чем живой синицею в руках.

Будь чист. По совести живи.
Будь добрым. Верь в людское братство.
И с женщинами без любви
не совершай членоприкладства.

Быть или не быть? Ответ готов
лишь у тех, кто помнит суть вопроса.
Кто-то отстаёт от поездов.
Кто-то успевает. Под колёса.

Врата от Ада или Рая
в любой момент открыты всем.
Проснусь ли завтра – я не знаю.
А главное – не знаю с кем.

Мы в этой жизни лишь туристы.
Наш путь извилист, как глиста.
И узкие специалисты
нам лезут в узкие места.

Живя с проворством таракана,
мир добродетелью кишит.
Боюсь я тех, кто очень рьяно
добро мне причинить спешит.

В потёмках по жизни мы бродим
средь хаоса, мрака и тьмы,
и место под солнцем находим
порой лишь на кладбище мы...

Так говорил Прутков Козьма,
укравши мысль у Заратустры:
чем больше в женщине ума,
тем незначительнее бюсты.

Скажу вам честно, без обмана –
люблю я умный разговор
за то, что можно у болванов
произвести большой фурор.

Бежишь, торопишься, спешишь,
а смерть – бок о бок бродит.
Чем чаще на часы глядишь,
тем жизнь – быстрей уходит.

Везде найдутся своры добрых сторожей.
Всегда протянут – никуда от них не деться –
мне, утопающему, лезвия ножей.
С предупредительными выстрелами в сердце.

Во все века, во все года
впадаем в грех мы, и тогда
сам Бог планете ставит клизмы,
и происходят катаклизмы.

Наступит день – примчится вся родня,
чтоб погулять на пышной моей тризне.
И вынесут торжественно меня
те, кто не выносил меня при жизни.

Будь ты святоша или горький пьяница,
умей по жизни ладить с дураками.
Будь проще, и народ к тебе потянется
своими ненасытными руками.

Бояться смерти – это глупо.
Жизнь – это сцена, где назавтра
судьба нас всех зачислит в труппу
анатомического театра.

Не люблю я излишнего шума.
Знаю я золотые слова:
когда задница думает думу,
то обычно молчит голова.

Кто Читу меняет на Гавайи,
кто порожние бутылки на портвейн,
а Свобода – девица нагая,
любит только тех, кто верен ей.

Веселиться всю жизнь – не грешно,
хохоча на хмельных вечеринках.
Умереть тоже надо смешно,
чтоб никто не грустил на поминках.

Помню в юности – лез я из кожи,
вразумляя заблудших слепцов.
Я хотел по наивности тоже
за живое задеть мертвецов.

Во мне сидит инстинкт природный,
тревожа струны бытия.
Когда я слышу: «Все свободны!» –
невольно вздрагиваю я.

У красоток вид беспечный,
да сердца, увы, черствы.
А у добрых женщин вечно
обе ноженьки кривы!

Власть Тьмы узнаешь по приметам,
как нож, когда он под ребром.
Добро должно быть с пистолетом,
коль Зло гуляет с топором.

Вокруг меня чужие лица.
И с каждым днём опасней жить.
И не на кого положиться.
Вот разве только положить...

Мы судьбой наказаны капризной:
долго жить, бессмысленно стареть,
оттого, что не нашли мы в жизни
то, за что нам стоит умереть.

Единица измеренья женской чести
существует, как мне кажется, одна:
то количество мужской фальшивой лести,
на которую не клюнула она.

Замыслы природы так капризны.
Об одном жалею я, брательник:
что одна седьмая нашей жизни
выпала, увы, на понедельник...

Однажды мы протянем ножки
и лихо вылетим в трубу.
Нас провожают по одёжке,
в которой мы лежим в гробу.

И там, и с этими, и с теми,
и здесь, и снова, и сейчас
мы убиваем своё время,
а время – убивает нас.

Не был в жизни на Канарах я ни разу.
И скажу я вам, ребята, откровенно:
очень хочется порой всего и сразу,
а выходит – как всегда и постепенно.

Я знаю – смерть придёт за мной
в один из летних дней.
И утешает лишь одно –
я скоро встречусь с ней.

Есть для жизни очень разные мотивы.
Убеждаюсь в этом день я ото дня:
если б не было плохих презервативов,
то, возможно, не было б меня.

На панихиде был спокойным
сперва, а после – не сдержался.
Все лили слёзы над покойным,
а я – над теми, кто остался.

Ношу я шляпу и пальто,
грешу и снова каюсь.
И верю я лишь только в то,
в чём вечно сомневаюсь.

Ценю я женщин умных, своенравных,
умеющих всегда собою быть,
за то, что они могут, как на равных,
с последним дураком поговорить.

Неведом нам судьбы зигзаг,
и знать нам не дано:
когда и где, за что и как
затопчут нас в говно.

Всё относительно на свете:
и радость наша, и обида.
Распространитель грязных сплетен
милей нам, чем разносчик СПИДа.

После смерти – не дано нам знать –
в чьих объятьях очутятся люди.
Так баран не в силах предсказать,
в чей обед он попадёт на блюде.

Береги свою жизнь и природу.
Гигиену блюди в час досуга.
Разве можно из речки пить воду?
В ней же рыбы имеют друг друга!

Топтать беспечно мирозданье
поможет вам в потоке дней
одно – тупое нежеланье
взглянуть в лицо судьбе своей.

Собрав моих весёлых дней обломки,
когда-то будут в скорби и опаске
разглядывать унылые потомки
улыбку на моей посмертной маске.

Запутавшись в соблазнах мира
и суете житейских драм,
не сотвори себе сортира
на месте, где быть должен храм.

Недолог наш короткий век,
и смертный час всё ближе.
И чем глупее человек,
тем больше шансов выжить.

Вот смертных семь грехов, ведущих в ад:
гордыня, праздность, пьянство без просвета,
любовь к деньгам, обжорство и разврат.
И вера в то, что всё смертельно это.

Слишком строг здесь режим. Маюсь. Каюсь.
Вечный срок мне топтать райский сад.
Без конца я по небу скитаюсь
и ищу свой потерянный ад.

Когда однажды жизни путь
рассыплется в осколки,
что ждёт нас – тьмы кромешной жуть
иль свет в конце двустволки?

Неся в потоке словоблудий
благую весть до хрипоты,
немало зла способны люди
творить в припадке доброты.

«Вольному – воля» – такая есть байка в народе.
Все мы равны. Всех поглотит нас алчная пасть.
Если тебе не дают умереть на свободе,
значит, свободу придётся однажды украсть.

Все мы небезгрешны. Таково
свойство темперамента мужского.
Всем мужчинам нужно одного,
если нету в женщине другого.

Повсюду, где ни обернусь –
в овечьей шкуре душегубы.
И чем я шире улыбнусь,
тем беззащитней мои зубы.

Кто знает, а может, Вселенная
придумана лишь для того,
чтоб пиво купить мог я пенное
и выпить с друзьями его.

Вся жизнь – нелепая борьба
и суета страстей кипящих.
Недолог час, когда судьба
отложит нас в свой долгий ящик.

Свой крест нести мы все пришли на эту землю.
И смертный грех – себя с лица земли стереть.
Олин лишь вид самоубийства я приемлю:
от смеха собственного, корчась, помереть.

Она лежит на дне сортира.
Так одинока средь говна...
Спасите красоту от мира,
коль не спасла сей мир она.

Я живу по собственным законам.
По утрам перечу я Сократу.
Вечерами спорю с Цицероном,
а в ночи – ласкаю Клеопатру.

Вот первый крик. Картинки в букваре.
А вот последний вздох. Венки с лопатами...
Что наша жизнь – короткое тире
между двумя оставшимися датами.

Впотьмах очнувшись от унынья злого,
Создатель искупил свой тяжкий грех.
Вначале, безусловно, было Слово,
а после, без сомненья, громкий Смех.

Диван холодный мысль мне навевает.
Я не могу её не произнесть:
о, сколько женщин не подозревает
о том, что я на этом свете есть!

«Анахренизмы, или Ни дня без смеха» (ч. 10) Дмитрий Викторович Саклаков

Трагическое невосприятие человеком того факта, что истина — это непостоянная, изменяющаяся во времени субстанция — проявляется во всем. Понятия истины, существовавшие, скажем, пять тысяч лет назад и сегодня, совершенно различны. Изменение мира происходит с различной скоростью и требует непрерывного осмысления. Непонимание законов мира и их нарушение приводит к деформации и распаду полевых структур, создает мощные негативные программы, автономно живущие в информационно-полевых структурах человека Существовавшее в различных религиях понятие дьяволизма сейчас может быть изучено и проанализировано энергетически с помощью экстрасенсорного тестирования.
Мы уже знаем, что мысли человека создают информационную систему, в которой существует огромное количество автономных программ, как позитивных, так и негативных. Программы разрушения и зла существуют в информационном поле как независимый организм, подчиняющийся определенным законам.
Каким образом я познакомился с программами уничтожения и стал работать с ними? Исследования и анализ полевых структур показывают, что в информационном поле и человека, и человечества существуют большие массивы сильных автономных программ самоуничтожения, создаваемые людьми на протяжении многих лет. Эти программы работают как болезнь и мало зависят от сознания человека, могут самостоятельно перемещаться из одного поля в другое и даже получать поддержку из центрального блока программ человечества. Эти программы нейтральны до тех пор, пока не появляются условия для их активизации. Как только человек подключил негативные эмоции или в процессе лечения возникла необходимость устранить эти программы, они начинают очень быстро активизироваться, и происходит это весьма своеобразно, начинается работа на тонких информационных структурах. У человека нет органов, контролирующих эти процессы, поэтому работа идет незаметно. Можно называть это болезнью, «вирусом», но «вирус» разрушения начинает вести себя активно и включает программы уничтожения человека. Когда организм нарушает высшие законы, уходит в сторону от эволюционного пути развития, у него искажается энергетическая структура, пробивается защита, и он становится легкой добычей «вируса», который выполняет функции системы наказания. Наказание выглядит очень своеобразно — происходит размножение инфекции, «вирусов», и формирование из них новых структур. Человечество, которое начинает уклоняться от правильного пути, (а правильный путь — это единение со Вселенной) наказывается активизацией негативных программ, размножающихся и на высших духовных структурах и разрушающих их. Поскольку тело и дух — это единая информационно-энергетическая система, то сначала инфекция на уровне духовных структур разрушает душу человека, поле чего добирается до разрушения тела. Программы самоуничтожения могут объединяться и существовать в форме автономных структур и, находясь десятилетиями в общем поле человечества, пытаются внедряться в психику, в душу, чтобы человек активизировал их на уровне поведения. Программы ведут себя, как типичный вирус, который, проникнув сначала в отдельную клетку, потом размножается и может уничтожить весь организм. Информационный вирус на полевом, духовном уровне человечества — это и есть дьявол, о котором говорилось в Библии. Если человек не идет путем духовного развития, начинает отрекаться от законов развития Вселенной, он неизбежно становится добычей такого «вируса», который постоянно ждет наших ошибок. Каким образом «вирус» воздействует, как он начинает развиваться, я отсмотрел на себе. Надо признаться, что изучение это было достаточно опасным, потому что мои ошибки могли обернуться плачевным исходом и для меня, и для группы, которая работала вместе со мной. Началось с того, что, анализируя разные болезни, их полевую структуру, я заметил, что с 1987 года практически у всех пациентов начинается активизация негативных программ. Если раньше нарушение законов определялось какой-то определенной формой деформации структур, то после 1987 года размер деформаций значительно увеличился, пошли гораздо большие наказания за равноценные проступки. Что значит большее наказание? Если человек делает что-то отрицательное по отношению к себе или другому человеку, то этот поступок начинает в десятки раз усиливаться и активизироваться в его поле. Резко возросла сила воздействия всех негативных мыслей — мыслей, направленных зло, на агрессию. Поскольку мысль является информационной единицей, то как плохие, так и хорошие мысли объединяются в структуры, а затем — в информационные системы. Последние шесть лет в информационном поле человечества происходит активизация структур, направленных и на выживание, и на разрушение. Причем, очень интересно ведут себя структуры, направленные на разрушение. Они прежде всего стремятся разрушить первичные духовные структуры, блокирующие физический распад организма. Если человек этически грамотен, стремится сохранить свою духовность, то воздействие направляется на распад физического тела. Человек начинает чаще болеть. Поэтому тяжелые болезни не всегда являются злом, поскольку защищают от разрушения духовные структуры. Другое дело, что иногда болезнь является результатом уничтожение духовных структур следующего за этим физического распада. Вот первый случай, который на моем тяжком опыте дал почувствовать, что такое программа уничтожения.
Я анализировал, почему молодой человек, добрый и мягкий, вдруг проявил мощную агрессию в отношении своего товарища. Анализ причины показал, что его поведение во многом определял отец. Программа уничтожения была в поле отца, отец ее активизировал, и сын выполнил ее на уровне поведения. Я отсмотрел этот случай, закончил работать, а через час, когда ходил по городу, вдруг почувствовал непонятную атаку. У меня было ощущение, что кто-то взял палку и перемешивает мозги в голове, все поплыло перед глазами, появилась огромная слабость. Физическое ощущение — как будто меня «крутят» в стиральной машине. Состояние ухудшалось с каждой минутой. Потом почувствовал, что не могу идти, пришлось сесть на скамейку и поспать минут пятнадцать. Проснулся — состояние было неважным, я двигался, как в масле. Было очень трудно идти, ощущение реальной тяжести на спине, как будто что-то висит на мне. Это состояние вызвала энергетическая атака меня отцом молодого человека. Когда я диагностировал, я вошел в контакт с его полем, и он начал меня атаковать достаточно профессионально, хотя сам об этом не подозревал, но заряд на уничтожение, заложенный в его подсознание, активно работал. Существовавшая в поле отца молодого человека автономная программа уничтожения могла работать как против него, так и против других людей, причем работала на реальном физическом уровне. Выход был один: надо было воздействовать на эту агрессивную структуру. Поскольку структуры уничтожения питаются нарушениями законов по отношению к людям, нанесением вреда, уничтожением любви, я проанализировал все нарушения законов отцом, его предками, провел коррекцию, и только после этого атаки прекратились. Я убедился, что при контакте с негативной программой возможна сильная агрессия не только на информационном уровне, но и на энергетическом.
Что такое зло?
Это наше несовершенство. Один и тот же поступок в разных условиях может иметь разное значение, В чем же разница? С точки зрения работы кармического механизма, зло — это разрушение, добро — созидание. Но ведь развитие нового всегда идет через разрушение предыдущих структур, созидание обязательно связано с разрушением, но в созидании разрушение должно быть контролируемым. Таким образом зло есть неконтролируемое добро.
Если в фундаменте разрушения лежит духовное начало, то разрушение созидает, но, когда духовное исчерпывается, разрушение становится неконтролируемым.
Поэтому цивилизации, израсходовавшие духовность, — уничтожают себя и все вокруг себя.
Смотрю телевизор и слышу фразу; «Еще никогда зло не было таким сексуальным», — это идет реклама очередного американского фильма. Что это значит? Информация, получаемая через первую чакру, ничем не контролируется и не сдерживается. Если агрессия опускается до первой чакры, то блокировка ее системой саморегуляции осуществляется за счет бесплодия женщины, смерти или тяжелой болезни ее детей. Этот механизм работает постепенно, растягиваясь иногда на несколько поколений. Сейчас скорость всех процессов, ритм жизни, сила воздействия людей друг на друга настолько возросли, что включение системы саморегулягуляции иногда запаздывает, и в человеке идет накопление агрессии в наследственных информационных структурах.
В искусстве всего мира, особенно Америки, происходит все большее размножение насилия. Причем, в последние годы наметилась тенденция сближения насилия и секса. Что происходит с человеком при просмотре фильмов, пропагандирующих насилие? Его подсознательная агрессия перемещается в первую чакру и становится неуправляемой.
Недавно пришлось провести интересную диагностику. Речь шла о собаке с очень высоким уровнем агрессии. Хозяину кто-то посоветовал дать ей наркотик, после чего агрессия в поведении собаки исчезла, и длительное время она была добрым, спокойным животным.
Через несколько месяцев у собаки родились щенки и… она их съела. Хозяин был вынужден ее пристрелить.
Я анализирую ситуацию. У собаки в районе головы был мощный центр агрессии, который формировался высокой сознательной агрессией ее хозяйки.
После наркотика центр агрессии переместился у собаки в первую чакру, поэтому щенки родились с очень высокой агрессией, которая быстро размножалась в их поле. Цепочка размножения агрессии была прервана, но источник ее остался.
Я лечу одного, другого, третьего человека и чувствую сильную активизацию негативных программ. Это свидетельствует о том, что в поле человечества существует агрессивная среда, которая питается за счет нарушения людьми высших законов. Я решил посмотреть, имеет ли человечество как единый организм нарушения законов? Как только я попытался выйти на этот уровень, на меня пошла мощнейшая атака. Стал выяснять, кто атакует. Обычно я нахожу человека, дистанционно исследую его полевые структуры, провожу коррекцию — и снимаю атаки. Здесь я понял, что конкретного человека нет, я напрямую вышел на общую программу агрессии. Когда я попытался рассмотреть с точки зрения всего человечества, как ему помочь, началось бешеное сопротивление, пошла атака центральной негативной программы. Сие я и называю дьяволом. Я протестировал ее параметры: сознательная агрессия — минус двести десять, подсознательная — плюс двести десять. Это значит, что сознание не может зафиксировать эту программу, она совершенно незаметна, но максимально агрессивна на подсознательном уровне. То, что болезнь сопротивляется, я заметил уже давно. Шаманы в таких случаях говорили: «Нужно изгнать злого духа». С позиций энергетики злым духом является программа уничтожения. Человек, нарушающий высшие законы, включает в своем поле программу уничтожения, и это происходит на различных уровнях, на физическом в том числе. Шаман, имея подсознательную информацию об этом, выравнивает полевую структуру человека, но знание о правильном поведении он мог и не давать. Когда знахари и колдуны говорили человеку, что он себя неправильно ведет и поэтому в него вселились злые духи, они тем самым подчеркивали тесную связь между здоровьем человека и соблюдением им законов этики.
Когда я начинаю работать на тонких уровнях и выхожу на болезнь, она ведет себя, как живое существо, начинает активно сопротивляться и нападать на меня. Я защищаюсь, происходит «дуэль» между болезнью и целителем. И, вероятно, многие целители достаточно высокого уровня это чувствуют. Болезнь — это не просто комок грязи, который можно взять и выбросить, это живой организм, который может быть очень агрессивен. И если целитель не нашел причину и начал лечить неправильно, то либо он не вылечит больного, либо возьмет на себя его болезнь, сам получит негативную установку или программу разрушения, которая вызывала болезнь у его пациента. Болезнь человечества в духовном плане — дьяволизм — ведет себя, надо признаться, более изобретательно, чем болезни физического уровня. На физическом уровне программы более вялые, на тонком уровне — быстрые, агрессивные и ведут себя очень изобретательно, вплоть до внедрения в подсознание человека программы самоуничтожения. Человек, который пытается бороться с негативной программой, получает от нее заряд уничтожения, который работает на разрушение его как информационной системы. Когда моя группа попробовала энергетически поработать с этой программой, пошла мощнейшая атака. Было ощущение, как будто сверху на нас спустили что-то очень плавно и мягко, но достаточно сильно, что из тела очень корректно все вынимают.
Сопротивление негативных программ может проявляться по-разному. Следующий случай подтвердил, насколько сильны, опасны и неожиданны могут быть такие проявления. Я разговаривал с корреспондентом журнала о биоэнергетике, и речь зашла о дьяволизме. Скепсис в моем отношении к этому вопросу был уже поколеблен. Церковь считает, что сейчас огромное количество немотивированных убийств происходит в связи с тем, что дьявол вселяется в человека. В переводе на язык биоэнергетики это означает, что сейчас из-за постоянной активизации идей насилия в людях зреют и приходят в действие накопленные человечеством негативные программы и толкают на совершение каких-то немотивированных поступков. Я начал излагать корреспонденту этот механизм и сказал несколько лишних фраз… Дело в том, что этика должна соблюдаться во всем, в использовании информации — тоже. Когда я говорил, я сказал несколько фраз, которые, с моей точки зрения, могли бы нанести вред неподготовленным читателям, потому что они еще трудны для осознания. Когда я это понял, то предложил стереть двухминутную запись. Мы прокрутили магнитофонную ленту назад и начали стирать. Стерлось все, кроме ключевой фразы. Мы стираем повторно — опять остается та самая фраза, которую мы хотели удалить, причем фраза «плывет», передвигается на магнитной ленте. В конечном счете, мы стерли около десяти минут записи, но эту фразу убрать так и не удалось. Впечатление было очень странное — с подобным явлением я встретился в первый раз. В конечном счете, я начал воздействовать энергетически и фразу все-таки убрал. Проанализировав ситуацию, я понял что в моем поле находилась программа уничтожений, и она упорно сопротивлялась, сопротивлялась своему уничтожению на физическом уровне. Это похоже на мистику, но этот факт произошел со мной. То есть опасность того, что называют дьяволизмом, находится в человеке, а не вне его.
В поле каждого человека, даже самого доброго, самого покладистого, самого этичного, может существовать программа уничтожения, трудно обнаружить обычными методами, она развивается и, как вирус, захватывает тонкие структуры, душу, уродует и деформирует ее. По сути дела, сейчас началась реализация программы уничтожения человечества. У человека энергоемкость духа, души очень большая. Совершив неблаговидный поступок, можно прекрасно себя чувствовать физически. Болезни могут начаться через несколько лет, но духовный распад прежде всего обрекает на болезни детей и внуков. Человек, совершивший неблаговидный поступок, этого не чувствует и не понимает: однажды включенная программа уничтожения развивается в полевой структуре уже автономно.
Наше подсознание сейчас невероятно агрессивно, я понял это сравнительно недавно и стал искать причины. Оказывается, если раньше агрессия питалась жестокостью на уровне поступков, то сейчас ее подпитывают малозаметные, на первый взгляд, детали нашей жизни, как например: дом с дисгармоничной архитектурой, кинофильм типа «Том и Джерри», с высокой подсознательной агрессией, игольница в форме человека, в которую ежедневно втыкают иголки. Это все элементы агрессий, реализации программы самоуничтожения человечества.
Профессиональные качества, ум, способности — не главное в человеке. Стремление к совершенствованию только профессиональных навыков, без устремлений к духовному развитию, может привести к «выбраковке» судьбой. Попытки совершенствования способностей без понимания законов мироздания и развития этики особенно самоубийственны в биоэнергетике. Эта тенденция приводит к тому, что наши дети имеют все больше энергетических возможностей и все меньше сил для их правильного использования. Сила выходит из-под контроля, и простым решением: «Завтра я стану добрым» — ее не обуздать. Я знаком с молодым человеком, которого судьба заставила почувствовать, что дает сила без этики.
Однажды я с группой экстрасенсов занимался дистанционной диагностикой моряков, находящихся в рейсе. Во время перерыва ко мне подошел мужчина и попросил помочь сыну. Я согласился.
В комнату вошел юноша лет двадцати двух с безучастным лицом и потухшим взглядом. Молодой человек прошел несколько раз лечение инсулиновым шоком, но состояние оставалось тяжелым, а главное — непонятным для врачей. Я попросил его рассказать о себе.
— В детстве я заметил в себе способности предсказывать некоторые события и старался тренировать и развивать их. Во время службы в армии способности к воздействию сильно возросли, я стал читать мысли людей, воздействовать на их волю.
— Стоя на посту, — рассказывает молодой человек, — я видел людей, которые пытались перелезть через забор в неположенном месте, и, стоило мне мысленно приказать — человек падал с забора. Или, помню, идет впереди меня мужчина с полной авоськой пустой посуды. Я мысленно приказываю: «Падай», — и он тут же падает и бьет всю посуду. Еще я заметил, что люди не успевают произнести вопрос, а я начинаю на него отвечать. Я даже мог посмотреть на облако и «рассеять» его.
Я посмотрел параметры агрессии молодого человека — они были максимальными; практически вся энергетическая конструкция его была направлена на разрушение. Молодой человек продолжал тем временем свой рассказ: — Постепенно я стал замечать, что мои способности всегда направлены на причинение вреда, на уничтожение. Мне посоветовали пойти в церковь креститься. Во время крещения, когда я проходил через алтарь, внутри меня что-то как бы оборвалось, и я почувствовал невероятную тоску н муку. Несколько дней я был в ужасном состоянии, потом пришел к священнику, который меня крестил, и сказал ему, что умираю.
Священник посоветовал положить на ночь под голову Библию. Утром стало еще хуже, как будто голову придавили прессом. Когда я по совету священника начинал читать молитвы, в комнате открывались окна, двери, на улице начинался дождь. Через нисколько месяцев этой муки я попал в психиатрическую больницу.
— Можно ли помочь сыну? — спросил отец молодого человека.
Я вышел с отцом в соседнюю комнату и объяснил, что причина заболевания сына — в них, родителях.
— Ваша жена может приехать?
— Конечно, через дна дня она будет здесь.
И вот я говорю с усталой, измученной женщиной, матерью молодого человека.
— Проблемы сына во многом определяются вашей неправильной ориентацией, искаженным мировоззрением. Вашего сына можно назвать черным магом. По отцовской линии он получил большие энергетические способности, от вас — ненависть к людям. Почему вы сильно ненавидели мужа во время беременности?
— Он очень жесткий человек и всегда стремился подавить меня. У него большие способности к гипнозу, в семье известно, что его дед был колдуном.
— Любые занятия на уровне поля должны строго контролироваться этикой. Если этого не происходит, то рост способностей перекрывает ориентацию человека, что и происходило с вашим сыном. Машина увеличивает скорость, а водитель потихоньку засыпает. Какого результата можно ждать от такой езды, кроме катастрофы? Способности и внутренний эгоизм, полученные от отца, подкрепились вашими обидами и ненавистью, у сына произошла перекодировка полей, он превратился в аппарат уничтожения. Если раньше возмездие настигало такого человека иногда только в следующей жизни, сейчас этот процесс сократился до нескольких лет.
Несколько лет назад, когда я лечил руками и не видел причин болезни, я пытался вылечить трехмесячную девочку с инфекцией, которая не поддавалась никаким антибиотикам. Я поставил за ее здоровье в церкви свечку, и через несколько минут после этого (как потом просчитал) у девочки началась кома, ее увезли в реанимацию. Это тоже был случай негативной кодировки энергетики ребенка. Мать девочки замечала, что если она сильно обижалась на человека, это зачастую приводило к смерти обидчика.
— Концентрация на ненависти и обидах привела к перекодировке полей девочки, и когда механизм убийства столкнулся с энергетикой церкви, девочка чуть не погибла. Аналогичная ситуация с вашим сыном, — объясняю я матери молодого человека. Очень внимательно проанализируйте всю свою жизнь. Вспомните все случаи обиды и ненависти, которые вы испытывали, особенно во время беременности. Мысленно обратитесь к Богу и попросите за это прощения, а простите всех, кто обидел вас. Также попросите мысленно прощения у всех, кого вы могли обидеть в своей жизни. Ваш муж должен сделать то же самое.
Через два дня родители молодого человека рассказали, что у сына началось улучшение настроения, и у них появилась надежда на его выздоровление.
А я еще раз убедился, что уровень духовности всегда должен быть выше уровня возможностей человека.
Люди сейчас очень слабо представляют, что такое подсознание, и проникновение в эту сложнейшую и опасную область идет не на этическом уровне, а на очень примитивном — на уровне шоу-программ экстрасенсов «мирового класса». Подсознание — слишком серьезная и опасная область, это область повышенной этики, потому что на уровне поля мы едины, и любое нарушение автоматически оборачивается против нарушителя. Невнимание к вопросам этики опасно тем, что люди, стремящиеся сейчас очень активно к познанию, могут оказаться подключенными к программам самоуничтожения.
Я протестировал воздействие колдунов. Как они работают? Оказывается; если колдун хочет нанести вред своей жертве, он должен лишить ее защиты. Самая лучшая защита человека — это единство со Вселенной, ибо, когда мы являемся частью Вселенной, мы неуязвимы. Лишить защиты можно, разорвав эту связь, что возможно при использовании допущенных человеком нарушений законов. Как это происходит? Допустим, у меня есть кармические нарушения: мой отец или мать кого-то ненавидели или обижали, то есть отрекались от Вселенной, от любви. Эти крошечные точечки нарушений в моей полевой информационной структуре получали подпитку, усиливались и, если раньше они практически не влияли на мои поступки, то теперь, получив усиление, стали активно определять мое поведение. Я начинаю нарушать законы, идет еще большее отторжение, связь с Космосом понижается — и вот здесь уже можно говорить о дальнейшей моей обработке… Программы уничтожения ведут себя чрезвычайно изобретательно, производят мощнейшую активизацию негативных программ, находящихся в поле человеке. Когда человек стремится к единству, любви, соблюдению высших законов, у него начинается быстрый духовный рост и гармонизация полевых структур. Это и есть его защита, его иммунитет и здоровье, счастливое будущее его потомков и родственников. Если же человек агрессивен, эгоистичен, злобен, то он поддерживает программу уничтожения, которая в зародыше сидит где-то в его поле. Это приводит к еще большему разрушению его духовных качеств и перерождению. Как говорит церковь, если человек не идет к Богу, то идет к дьяволу. Поскольку любой наш поступок фиксируется в информационном поле и влияет на наше поведение и судьбу, все, направленное против законов любви и единства, отрывает нас от Вселенной, провоцирует развитие и усиление программ уничтожения. Потому даже случайный поступок может влиять на нашу судьбу. Весь смысл этики в том, чтобы не накапливать негативной кармы, которая, дойдя до какого-то определенного момента, резко активизируется и начинает разрушать нас и наших детей.
На приеме у меня родители мальчика полутора лет. Сложный случай: у ребенка остановилось развитие. Я смотрю причину. В основе болезни — убийство любви. Родители убивали любовь друг в друге за несколько лет до рождения ребенка, и это разрушение духовных структур, очень мощное и точно направленное, сформировало программу, которая теперь существует автономно а поле ребенка. Полевые структуры ребенка деформированы настолько, что его задача в жизни — уничтожение себе подобных, и организм это блокирует тяжелой болезнью. Если медицина научится лечить тело, сумеет устранить болезнь на физическом уровне, то можно будет ожидать полного вырождения человечества, так как количество людей, живущих для того, чтобы уничтожать других, резко повысится. И дело не в том, что нужно отказаться от лечения, а в том, чтобы лечить правильно, иначе, похоже, сбудется пророчество Нострадамуса: «В конце этого тысячелетия появятся люди-дьяволы, смыслом жизни которых будет уничтожение других людей».
В Петербурге количество детей, страдающих умственными и психическими заболеваниями, в последнее время резко возросло, то есть системы блокировки работают через распад психики и тела. Но медицина, не понимая настоящих причин болезни, я думаю, скоро справится с физическими проблемами, не подозревая, какую злую силу она выпустит на свободу. Самое скверное то, что даже общение с таким ребенком на полевом уровне может быть опасным. Я начал лечить ребенка, и на меня пошла атака. Полуторагодовалый ребенок, который лежит у мамы на руках, атакует меня своим подсознанием. Структуры перекоса поля ребенка я увидел в своем поле, программа уничтожения активно размножалась. Я сначала почувствовал физические недомогания, потом они исчезли, но начали разрушаться тонкие духовные структуры. Пытаясь лечить ребенка, я получил его программу уничтожения, которая стала разрушать мою полевую структуру. Значит, можно говорить о том, что экстрасенсы, которые лечат и не видят, что и как они лечат, не владеют диагностикой полевых структур, могут получать программы разрушения и, в конечном счете, если они не обладают исключительной духовностью и постоянным духовным устремлением, могут быстро деградировать. К сожалению, этот процесс сейчас заметен.
Вирус уничтожения духа заставляет человека совершенствоваться, фактически выполняя роль санитара, уничтожая нежизнеспособный организм. Когда я вижу полный духовный распад, высокую агрессию в полевых структурах детей, я понимаю роль крещения в церкви с позиций энергетики. Крещение всегда воздействовало на полевые структуры человека, ибо энергетика церкви, интерьер направлены на самый главный параметр — на духовность. Поэтому, когда в церковь приносили ребенка с негативной кодировкой полей, с мощной деформацией структур, воздействие на духовность приводило к тому, что деформации тонких структур выравнивались. Иногда это происходило за счет ухудшения физического состояния, ребенок мог тяжело заболеть после крещения, но, в конечном счете, это лечило его духовные структуры, его судьбу, его будущее и будущее его детей.

«Диагностика кармы» (гл. VI) Сергей Николаевич Лазарев

… Он пришёл ко мне поздно вечером и, подозрительно оглянув мою комнату, негромко спросил:
 – Могу я поговорить с вами полчаса наедине?
В тоне его голоса и во всей сутуловатой, худой фигуре было что-то таинственное и тревожное. Он сел на стул так осторожно, точно боялся, что мебель не сдержит его длинных и острых костей.
 – Вы можете опустить штору на окне? – тихо спросил он.
 – Пожалуйста! – сказал я и тотчас исполнил его желание.
Благодарно кивнув мне головой, он подмигнул в сторону окна и ещё тише заметил:
 – Всегда следят!
 – Кто?
 – Репортёры, разумеется!
Я внимательно посмотрел на него. Одетый очень прилично, даже щеголевато, он всё-таки производил впечатление бедняка. Его лысый, угловатый череп блестел скромно и корректно. Чисто выбритое, очень худое лицо, серые, виновато улыбающиеся глаза, полуприкрытые светлыми ресницами. Когда он поднимал ресницы и смотрел прямо в лицо мне, я чувствовал себя перед какой-то туманной, неглубокой пустотой. Сидел он, подогнув ноги под стул, положив ладонь правой руки на колено, а левую, с котелком в ней, опустил к полу. Длинные пальцы рук немного дрожали, углы плотно сжатых губ были устало опущены – признак, что этот человек дорого заплатил за свой костюм.
 – Позвольте вам представиться, – вздохнув и покосившись на окно, начал он, – я, так сказать, профессиональный грешник...
Я сделал вид, что не расслышал его слов, и наружно спокойно спросил:
 – Как?
 – Я – профессиональный грешник, – повторил он буква в букву и добавил: – Моя специальность – преступления против общественной морали...
В тоне этой фразы звучала только скромность, я не уловил даже тени раскаяния в словах и на лице.
 – Вы… не хотите ли стакан воды? – предложил я ему.
 – Нет, благодарю вас! – отказался он, и виноватые глаза его с улыбкой остановились на моей фигуре.
 – Вы, кажется, не вполне ясно понимаете меня?
 – Нет, почему же! – возразил я, скрывая, по примеру европейских журналистов, невежество под маской развязности. Но он мне, очевидно, не поверил. Покачивая котелком в воздухе и скромно улыбаясь, он заговорил:
 – Я приведу вам несколько фактов из моей деятельности, чтобы вам было понятно, кто я...
Здесь он вздохнул и опустил голову. И снова я был удивлён тем, что в этом вздохе было только утомление.
 – Помните, – начал он, тихо покачивая шляпой, – в газетах писали о человеке… то есть о пьянице? Скандал в театре?
 – Это господин из первого ряда, который во время патетической сцены встал, надел шляпу и начал кричать извозчика? – спросил я.
 – Да! – подтвердил он и любезно добавил: – Это – я. Заметка под заголовком «Зверь, истязатель детей» – тоже мною вызвана, как и другая – «Муж, продающий свою жену»… Человек, преследовавший на улице даму нескромными предложениями, – это тоже я… Вообще, обо мне пишут не менее одного раза в неделю и всякий раз, когда требуется доказать испорченность нравов...
Всё это он сказал негромко, очень внятно, но без хвастовства. Я ничего не понимал, но мне не хотелось показать ему это. Как все писатели, я тоже делаю всегда вид, будто знаю жизнь и людей, точно свои пять пальцев.
 – Гм! – сказал я тоном философа. – Что же, вам доставляет удовольствие этот род занятий?
 – Когда я был молод – это забавляло меня, не скрою, – ответил он. – Но теперь мне уже сорок пять лет, я женат, имею двух дочерей… В таком положении очень неудобно, когда вас раза два-три в неделю изображают в газетах как источник порока и разврата. Постоянно следят за вами репортеры, чтобы вы точно и вовремя выполняли свои обязанности...
Я закашлялся, чтобы скрыть недоумение. Потом тоном сострадания спросил:
 – Это у вас болезнь?
Он отрицательно качнул головой, помахал себе в лицо шляпой, как веером, и ответил:
 – Нет, профессия. Я уже сказал вам, что моя специальность – мелкие скандалы на улицах и в публичных местах… Другие товарищи в нашем бюро занимаются более ответственными и крупными делами, например; оскорбление религиозного чувства, совращение женщин и девиц, кражи на сумму не выше тысячи долларов… – Он вздохнул, оглянулся вокруг и пояснил: – И прочие поступки против нравственности… а я делаю только мелкие скандалы...
Он говорил, как ремесленник о своём ремесле. Это меня начинало раздражать, и я саркастически спросил:
 – Вас не удовлетворяет это?
 – Нет! – просто ответил он.
Его простота обезоруживала и возбуждала острое любопытство. Помолчав, я поставил ему вопрос:
 – Сидели в тюрьме?
 – Три раза. А вообще я действую в размерах штрафа. Но штрафы платит, конечно, бюро… – объяснил он.
 – Бюро? – невольно повторил я.
 – О, да! Согласитесь, что мне самому невозможно платить штрафы! – с улыбкою сказал он. – Пятьдесят долларов в неделю – это очень немного для семьи в четыре человека...
 – Дайте мне подумать об этом, – сказал я, встав со стула.
 – Пожалуйста! – согласился он.
Я начал ходить по комнате взад и вперёд мимо него, напряжённо вспоминая все формы психических заболеваний. Мне хотелось определить характер его болезни, но я не мог. Было ясно одно – это не мания величия. Он следил за мной с любезной улыбкой на худом, истощённом лице и терпеливо ждал.
 – Итак, бюро? – спросил я, останавливаясь против него.
 – Да, – сказал он.
 – Много служащих?
 – В этом городе – сто двадцать пять мужчин и семьдесят пять женщин...
 – В этом городе? Значит… и в других городах – тоже бюро?
 – Во всей стране, конечно! – сказал он, покровительственно улыбаясь.
Мне стало жалко себя.
 – Но… что же они… – нерешительно спросил я, – чем же они занимаются, эти бюро?
 – Нарушают законы нравственности, – скромно ответил он, встал со стула, сел в кресло, потянулся и с откровенным любопытством стал рассматривать моё лицо. Очевидно, я казался ему дикарём, и он переставал стесняться.
«Чёрт побери! – подумалось мне. – Не надо показывать, что я ничего не понимаю...» – И, потирая руки, я оживлённо сказал: – Это интересно! Очень интересно!.. Только… зачем это?
 – Что? – улыбаясь, спросил он.
 – Да эти бюро для нарушения законов морали?
Он засмеялся добродушным смехом взрослого над глупостью ребёнка. Я посмотрел на него и подумал, что, действительно, источником всех неприятностей в жизни является невежество.
 – Как вы полагаете, надо жить, а? – спросил он.
 – Конечно!
 – И надо жить приятно?
 – О, разумеется!
Этот человек встал, подошёл ко мне и хлопнул меня но плечу.
 – А разве можно наслаждаться жизнью, не нарушая законов морали, а?
Он отступил от меня, подмигнул мне, снова развалился в кресле, как варёная рыба на блюде, вынул сигару и закурил её, не спросив моего разрешения. Потом продолжал:
 – Кому приятно кушать землянику с карболовой кислотой?
И он бросил горящую спичку на пол.
Уж это всегда так, – сознав своё преимущество над ближним, человек сразу становится свиньёй по отношению к нему.
 – Мне трудно понять вас! – сознался я, глядя в его лицо.
Он улыбнулся и сказал:
 – Я был лучшего мнения о ваших способностях...
Становясь всё свободнее в своих манерах, он сбросил пепел сигары прямо на пол, полузакрыл глаза и, следя сквозь ресницы за струями дыма своей сигары, заговорил тоном знатока дела:
 – Вы мало знакомы с моралью – вот что я вижу...
 – Нет, я иногда сталкивался с ней, – скромно возразил я.
Он вынул сигару изо рта, посмотрел на конец её и философски заметил:
 – Удариться лбом об стену – это ещё не значит изучить стену.
 – Да, я согласен с этим. Но почему-то я всегда отскакиваю от морали, как мяч от стены...
 – Здесь виден недостаток воспитания! – сказал он резонёрски.
 – Очень может быть, – согласился я. – Самым отчаянным моралистом, которого я знал, был мой дед. Он ведал все пути в рай и постоянно толкал на них каждого, кто попадался ему под руку. Истина была известна только ему одному, и он усердно вколачивал её чем попало в головы членов своего семейства. Он прекрасно знал всё, чего хочет бог от человека, и даже собак и кошек учил, как надо вести себя, чтобы достигнуть вечного блаженства. При всём этом он был жаден, зол, постоянно лгал, занимался ростовщичеством и, обладая жестокостью труса, – особенность души всех моралистов и каждого, – в свободное и удобное время бил своих домашних чем мог и как хотел… Я пробовал влиять на деда, желая сделать его мягче, – однажды выбросил старика из окна, другой раз ударил его зеркалом. Окно и зеркало разбились, но дед не стал от этого лучше. Он так и умер моралистом. А мне с той поры мораль кажется несколько противной… Может быть, вы скажете что-нибудь такое, что может помирить меня с нею? – предложил я ему.
Он вынул часы, посмотрел на них и сказал:
 – У меня нет времени читать вам лекцию! Но, если я пришёл к вам, всё равно. Начатое – нужно кончать. Может быть, вы сумеете что-нибудь сделать для меня… Я буду краток...
Он снова полузакрыл глаза и начал говорить внушительным тоном:
 – Мораль необходима для вас – это нужно помнить! Почему она необходима? Потому что она ограждает ваш личный покой, ваши права и ваше имущество – иначе сказать, она защищает интересы «ближнего». «Ближний» – это всегда вы и более никто, понимаете? Если у вас есть красивая жена, вы говорите всем окружающим вас: «Не пожелай жены ближнего твоего». Если у человека есть деньги, волы, рабы, ослы и сам он не идиот – он моралист. Мораль выгодна для вас, когда вы имеете всё, что вам нужно, и желаете сохранить это для себя одного; она невыгодна, если у вас нет ничего лишнего, кроме волос на голове.
Он погладил рукой свой голый череп и продолжал:
 – Мораль – это страж ваших интересов, вы стараетесь поставить его в души людей, окружающих вас. На улицах вы ставите полицейских и сыщиков, внутрь человека вы всовываете целый ряд принципов, которые должны врасти в его мозг и связать в нём, задушить, уничтожить все враждебные вам мысли, все угрожающие вашим правам желания. Мораль всего строже там, где экономические противоречия нагляднее. Чем больше у меня денег, тем более я строгий моралист. Вот почему в Америке, где так много богатых, – ими исповедуется мораль во сто лошадиных сил. Понятно?
 – Да, – сказал я, – но зачем же бюро?
 – Подождите! – возразил он, внушительно подняв руку. – Итак, мораль имеет целью внушить всем людям, чтобы они оставили вас в покое. Но если у вас много денег – у вас множество желаний и полная возможность осуществить их, – так? Однако большинство желаний ваших нельзя осуществить, не нарушая принципов морали… Как же быть? Нельзя проповедовать людям то, что отрицаешь сам: это и неловко, да и люди могут не поверить. Ведь они не все глупы… Например: вы сидите в ресторане, пьёте шампанское и целуете очень красивую женщину, хотя она не жена вам… С той точки зрения, которую вы считаете обязательной для всех, – подобные занятия являются безнравственными. Но лично для вас – такая трата времени необходима: это ваша милая привычка, она даёт вам массу наслаждений. И пред вами встаёт вопрос: как примирить проповедь воздержания от сладких пороков с вашей любовью к ним? Другой пример: вы говорите всем – не укради! Ибо вам крайне будет неприятно, если вас начнут обкрадывать, – не так ли? Но в то же время, хотя у вас и есть деньги, – вам нестерпимо хочется украсть ещё немного. Третий: вы строго исповедуете принцип – не убий! Потому что жизнь вам дорога, она приятна, полна наслаждений. Вдруг в ваших угольных копях рабочие требуют увеличения платы. Вы невольно вызываете солдат, и – трах! – несколько десятков рабочих убито. Или: вам некуда сбывать товар. Вы указываете на этот факт вашему правительству и убеждаете его открыть для вас новый рынок. Правительство любезно посылает небольшую армию куда-нибудь в Азию, Африку и исполняет ваше желание, перебив несколько сотен или тысяч туземцев… Всё это плохо гармонирует с вашей проповедью человеколюбия, воздержания и целомудрия. Но, избивая рабочих или туземцев, вы можете оправдать себя указанием на интересы государства, которое не может существовать, если люди не станут подчиняться вашим интересам. Государство – это вы, если вы богатый человек, разумеется. Вам гораздо труднее в мелочах, – в разврате, воровстве и прочем. Вообще, позиция богатого человека – трагическая позиция. Ему положительно необходимо, чтобы все любили его, все воздерживались от покушений на целость его имущества, чтобы никто не нарушал его привычек и все относились целомудренно к его жене, сестре, дочерям. В то же время для него не только нет необходимости любить людей, воздерживаться от воровства, целомудренно относиться к женщинам и так далее – напротив! Всё это только стесняет его личную деятельность и безусловно вредно для успеха его работ. Обычно – вся его жизнь сплошное воровство, он грабит тысячи людей, целую страну, это необходимо для роста капитала, то есть для прогресса страны, – вы понимаете? Он развращает женщин десятками, – это очень приятное развлечение для праздного человека. И кого ему любить? Все люди делятся для него на две группы – одну он обворовывает, другая конкурирует с ним в этом занятии.
Довольный своим знанием вопроса оратор улыбнулся и, бросив окурок сигары в угол комнаты, продолжал:
 – Итак: мораль полезна богатому и вредна всем людям, но, в то же время, она не нужна ему и необходима для всех. Вот почему моралисты стараются вколотить принципы морали внутрь людей, а сами всегда носят их снаружи, как галстухи и перчатки. Далее: как убедить людей в необходимости для них подчинения законам морали? Никому не выгодно быть честным среди жуликов. Но если невозможно убедить – гипнотизируйте! Это всегда удается...
Он утвердительно кивнул головой и, подмигнув мне, повторил:
 – Невозможно убедить – гипнотизируйте!
Затем он положил свою руку на колено мне, заглянул в лицо моё и, понизив голос, продолжал:
 – Дальнейшее – между нами, хорошо?
Я кивнул головой.
 – Бюро, в котором я служу, занимается гипнозом общественного мнения. Это одно из оригинальнейших учреждений Америки – прошу заметить! – с гордостью сказал он.
Я ещё раз наклонил голову.
 – Вы знаете, что наша страна, – говорил он, – живёт только одним стремлением – делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране – как и везде, я слышал – руда, из которой добывают жёлтый металл, прогресс – это концентрация физической энергии масс, то есть кристаллизация мяса, костей и нервов человека в золото. Жизнь построена очень просто...
 – Это ваш личный взгляд? – спросил я.
 – Это? Конечно, нет! – сказал он с гордостью. – Это просто чья-то фантазия… Я не помню, как она попала в мою голову… Я пользуюсь ею, только когда говорю с людьми ненормальными… Продолжаю. Народу здесь некогда заниматься пороками – для этого не остаётся свободного времени. Часы напряжённой работы так истощают человека, что он уже не имеет ни сил, ни желания согрешить в час отдыха. Людям некогда думать, у них нет силы желать, они живут только работой, для работы, и это делает их жизнь очень нравственной. Разве иногда, в праздник, несколько ребят повесят пару негров, но это – не против морали, потому что негр – не белый, к тому же их здесь много, этих негров. Все ведут себя более или менее прилично, и на общем сером фоне этой неподвижной жизни, забитой в тесные рамки старой пуританской морали, всякое нарушение её принципов выступает резко, как пятно сажи. Это – хорошо, но это – дурно. Высшие классы общества могут гордиться поведением низших, но в то же время такое поведение стесняет свободу действий богатых. Они имеют деньги – значит, они имеют право жить как хотят, не считаясь с моралью. Богатые – жадны, сытые – чувственны, праздные – порочны. Бурьян растёт на жирной почве, разврат – на почве пресыщения. Что же делать? Отрицать мораль? Это – невозможно, ибо это – глупо. Если тебе выгодно, чтобы люди были нравственны, – умей скрывать свои пороки… Вот и всё! В этом не много нового...
Он оглянулся и ещё понизил голос.
 – И вот представители высшего общества в Нью-Йорке напали на одну удивительно счастливую мысль. Они решили учредить в стране тайное общество для явного нарушения законов морали. Был собран, путём вкладов, солидный капитал, и в разных городах страны открыты – негласно, разумеется – бюро для гипноза общественного мнения. Наняли разных людей, вроде вашего покорного слуги, и возложили на них обязанность совершать преступления против нравственности. Во главе каждого бюро стоит надежный и опытный человек, руководящий действиями служащих и распределяющий занятия… обыкновенно он редактор какой-нибудь газеты.
 – Я не понимаю целей бюро! – тоскливо сказал я.
 – Очень просто! – отозвался он. И вдруг его лицо приняло выражение тревоги и нервозного ожидания чего-то. Он встал и, заложив руки за спину, начал медленно ходить по комнате.
 – Очень просто! – повторил он. – Я уже сказал вам, что низшие классы, по недостатку времени, мало грешат. А ведь необходимо, чтобы нравственность нарушалась – нельзя же оставлять её бесплодной старой девой. Нужно, чтобы всегда кричали о нравственности, это оглушает общество, не позволяя ему слышать правду. Если в реку набросать массу мелких щеп, среди них может незаметно для вашего глаза проплыть большое бревно. Или если вы неосторожно вытащили бумажник из кармана вашего соседа, но своевременно обратите внимание публики на мальчишку, который украл горсть орехов, – это может спасти вас от скандала. Только кричите громче – вор! Наше бюро занимается тем, чтобы создавать массу мелких скандалов для прикрытия крупных преступлений.
Он вздохнул, остановился среди комнаты и помолчал.
 – Например, в городе разносится слух о том, что одно уважаемое и почтенное лицо бьёт свою жену. Бюро немедленно поручает мне и нескольким товарищам побить наших жён. Мы – бьём. Жёны, конечно, посвящены в дело и кричат очень громко. Об этом пишут все газеты, и шум, поднятый ими, заставляет забыть о слухах по поводу отношений почтенного лица к его жене. Какое значение имеют слухи, когда налицо факты? Или: начинают говорить о подкупе сенаторов. Бюро немедленно организует ряд подкупов полицейских чинов и разоблачает их продажность перед публикой. Снова слухи исчезают перед фактами. Некто из высшего общества оскорбил женщину, тотчас же в ресторанах, на улицах создаётся ряд оскорблений женщин. Поступок представителя высшего света совершенно исчезает в ряду однородных поступков. И так всегда, во всём. Крупная кража засыпается кучей мелких краж, и вообще все крупные преступления подавляются грудами мелочей. Вот – деятельность бюро.
Он подошёл к окну, осторожно взглянул на улицу и снова сел на стул, продолжая тихим голосом:
 – Бюро ограждает высший класс американского общества от суда народа и, в то же время, постоянными криками о нарушении законов морали забивает народу голову мелкими скандалами, организованными для прикрытия порочности богатых. Народ находится всегда в состоянии гипноза, ему нет времени думать самостоятельно, и он только слушает газеты. Газеты принадлежат миллионерам, бюро организовано ими же… Вы понимаете? Это очень оригинально...
Он замолчал, задумался, низко наклонив голову.
 – Благодарю вас! – сказал я ему. – Вы сообщили мне очень много интересного.
Он поднял голову и уныло взглянул на меня.
 – Д-да, это интересно, конечно! – медленно и задумчиво произнёс он. – Но – меня это уже утомляет. Я семейный человек, три года тому назад я построил себе дом… мне хочется немного отдохнуть. Это трудное дело – моя служба. Поддерживать в обществе уважение к законам морали – о! это, право, нелегко! Вы подумайте, мне вреден алкоголь, но я должен напиваться, я люблю жену и тихую жизнь в семье – и должен ходить по ресторанам, скандалить… и постоянно видеть себя в газетах… хотя под чужим именем, конечно, но всё-таки… однажды откроется моё собственное имя, и тогда… придётся уехать из города… Я нуждаюсь в совете… Я пришёл к вам узнать ваше мнение по моему делу… очень запутанное дело!
 – Говорите! – предложил я.
 – Видите ли что, – начал он, – за последнее время среди представителей высших классов общества в южных штатах заводят любовниц – негритянских девушек… По две и по три сразу. Об этом начали говорить. Жёны недовольны поведением мужей. В некоторых газетах получены письма женщин с разоблачением деятельности их мужей. Возможен громкий скандал. Бюро немедленно же принялось за организацию ряда «контр-фактов», как это у нас называется. Тринадцать агентов – и в их числе я – немедленно должны завести любовниц-негритянок. По две и даже по три сразу...
Он нервно вскочил со стула и, приложив руку к карману сюртука, заявил:
 – Я не могу сделать это! Я люблю жену… и она мне не позволит, вот что главное! Наконец – если бы одна!
 – Откажитесь! – посоветовал я.
Он посмотрел на меня с сожалением.
 – А кто же мне уплатит пятьдесят долларов за неделю? И награду в случае успеха? Нет, этот совет вы оставьте для себя… Американец не отказывается от денег даже на другой день после своей смерти. Посоветуйте что-нибудь другое.
 – Мне трудно! – сказал я.
 – Гм! Почему трудно? Вы, европейцы, очень легкомысленны в вопросах нравственности… ваша развращённость нам известна!
Он сказал это с твёрдой уверенностью в правде своих слов.
 – Вот что, – продолжал он, наклонясь ко мне, – вероятно, у вас есть знакомые европейцы? Я уверен, что есть!
 – Зачем вам? – спросил я.
 – Зачем? – Он отступил от меня на шаг и встал в драматическую позу. – Я положительно не могу взять на себя дело с негритянками. Судите сами: жена мне не позволит, и я её люблю. Нет, я не могу...
Он энергично потряс головой, провёл рукой по своей лысине и вкрадчиво продолжал:
 – Может быть, вы могли бы мне рекомендовать на это дело европейца? Они отрицают нравственность, им всё равно! Кого-нибудь из бедных эмигрантов, а? Я плачу десять долларов в неделю, хорошо? Я буду сам ходить по улицам с негритянками… вообще я всё сделаю сам, он должен позаботиться только о том, чтобы родились дети… Вопрос нужно решить сегодня же вечером… Вы подумайте, какой скандал может разгореться, если это дело в южных штатах не завалить своевременно разным хламом! В интересах торжества нравственности – необходимо торопиться...
… Когда он убежал из комнаты, я подошёл к окну и приложил ушибленную о его череп руку к стеклу, чтобы охладить её.
Он стоял под окном и делал мне какие-то знаки.
 – Что вам угодно? – спросил я, открывая раму.
 – Я забыл взять шляпу! – сказал он скромно. Подняв с полу котелок, я выбросил его на улицу.
И, закрывая окно, услыхал деловой вопрос:
 – А если я дам пятнадцать долларов в неделю? Это хорошая плата!

 – Я предлагаю: пусть представители волостей сделают краткие сообщения о положении на местах и о степени боевой готовности своей деревни…
Первым слово взял Маркке:
 – Народ Северной Карелии единодушно решил…
«Ого! Размахнулся Маркке, – подумал Васселей. – Будто он один из Северной Карелии…»
 – Ясно! – прервал Таккинен. – Обстановка в Совтуниеми? Степень вашей готовности?
 – Мы больше чем готовы. Мы уже овладели деревней. Правда, под натиском превосходящих сил противника вынуждены были временно оставить деревню, но…
 – Спасибо, – Таккинен кивнул. – А как в Юмюярви?
Обескураженный Маркке прошёл на своё место.
Обстановку в Совтуниеми Таккинен знал и без сообщения Маркке. «Не поторопились ли они там с выступлением? – думал Таккинен. – Но дело сделано». Задумавшийся Таккинен забыл назвать следующего оратора, и к столу без вызова протискался крестьянин в овчинном полушубке. Васселей обомлел. Это был Юрки Лесонен, его старый знакомый. Да в уме ли он? Как он решился прийти сюда? Или, может быть, он переметнулся к белым?
 – Я пришёл из-за Вуоккиниеми. Меня послал сюда народ, что живёт в деревеньках да на хуторах нашей дальней округи… – сказал Юрки.
 – Интересно. – Таккинен с любопытством разглядывал этого крестьянского ходока. – Мы оттуда никого не ждали. Прошу вас, говорите.
 – Вот что велели люди сказать мне, – неторопливо продолжал Юрки. Он обвёл взглядом собравшихся в избе мужиков, словно пытался определить, поддержат ли они его. – Так вот. Велели они так передать, что карелы должны жить, как им хочется.
 – Правильно! – поддержал Таккинен. – Карелия – карелам! Ну как там у вас – готовы?
 – К чему готовы? – Юрки посмотрел в упор на Таккинена. – Нам больше ничего не надо, лишь бы люди в мире жили. Ведь столько уже было войн, что, больше воевать никому не хочется. Давайте старое поминать не будем, а… Погодите, погодите. Дайте мне сказать. Я насчет новой войны хочу сказать…
 – Вы хотите жить под ярмом большевизма? – перебил Таккинен. – Ты кто такой?
 – С большевиками мы договоримся по-хорошему, ежели нам…
 – Ну, говори. Всё выкладывай, – грозно сказал Таккинен. – У нас свобода слова.
 – Хорошо, если у вас свобода. Народ велел мне сказать, что ни с большевиками, ни с финнами войны мы не хотим. Пусть финны по-хорошему уйдут. Мы их проводим, как добрых гостей, как положено, на границе руку пожмем на прощание, разойдемся как соседи. А как финны уйдут – и мир будет. Подумайте, люди добрые, как это было бы хорошо. Ведь жизнь бы сразу наладили…
 – Ясно, – сказал Таккинен. – Речь комиссара мы выслушали.
 – Никакой я не комиссар и не царь. Я сказал то, что мужики наказывали мне сказать.
По знаку Таккинена Борисов взял Юрки за руку и повел к выходу. Васселей встал перед ним и громко сказал:
 – Я уведу его.
 – Ты? – Таккинен удивился. – Поринен, веди собрание…
И он вышел с Васселеем в сени. Юрки оставили в избе.
 – Ты понимаешь, куда его надо вести? – спросил Таккинен.
 – Да, господин главнокомандующий.
 – У тебя что с ним, свои счеты?
 – Да, господин главнокомандующий.
 – Но ведь выстрелы могут вызвать тревогу.
 – Я отведу его подальше.
 – Ладно, веди.
То ли Юрки слышал разговор Васселея и Таккинена, то ли догадался, о чём они говорили, но он побледнел. Чтобы у Юрки не осталось никаких сомнений в отношении своей участи, Васселей сунул ему в руки лопату и ткнул револьвером в спину.
 – Каким же я буду по счету из людей, которых ты расстрелял? – спросил Юрки, когда они вышли на дорогу в лесу. Он понимал, что от такого матерого бандита, как Васселей, ему не убежать и пощады тоже просить бесполезно. Юрки решал умереть как мужчина. Конечно, отправляясь на собрание, он должен был знать, какая судьба ему уготована, но наказ односельчан надо было выполнить, и он выполнил его.
 – Иди, иди… – Васселей угрюмо шагал следом.
Они вошли в лес, миновали передовой дозор.
Наконец Васселей велел остановиться и сел на пень. Юрки начал копать могилу. Ему хотелось кое-что сказать перед смертью Васселею. Он не собирался взывать к совести Васселея: такого бандита словами не проймешь. Просто хотел сказать то, что лежало на душе.
 – Я умру, но из-за меня никому не будет стыдно, – говорил Юрки. – Если кто и вспомнит, так только добрым словом. Я знал, на что иду. На верную гибель я шёл, но наказ людей надо было выполнить. А ты… Из-за тебя всему Тахкониеми стыд и позор…
 – Копай да помалкивай!
 – Копаю, я копаю. Хотелось бы мне лежать на своём кладбище. Да ладно… всё равно земля-то одна, своя, карельская. А ты подохнешь как собака.
 – Копай, копай.
 – Мне торопиться некуда. Дай уж сказать… Отец твой людям в глаза не может смотреть из-за тебя, бандита. Трёх сыновей твоя мать родила. Двое людьми стали, а третий бандитом. И сыну твоему тоже… На весь век позор: сын бандита…
 – Хватит! Брось лопату!
Не успел Юрки бросить лопату и выпрямиться, как хлопнул выстрел. Пуля просвистела над его головой. Юрки вылез из ямы и начал медленно расстегивать полушубок на широкой груди.
 – Что? Рука дрожит? Попасть не можешь? – спросил он спокойно. – Неужто и у бандита рука может дрогнуть?
Грохнул второй выстрел. Снова – мимо.
 – Подойди поближе, сволочь… – Юрки распахнул полушубок. Приготовившись умереть достойно, он не заметил горькой усмешки на лице Васселея.
 – Перкеле! – прошипел Васселей. – Убирайся к черту, не то застрелю в самом деле! Не видишь, что ли?
Лишь теперь Юрки увидел, что дуло револьвера направлено на низкие серые тучи, медленно плывущие над лесом.
 – Так ты… серьезно? – выдавил Юрки.
 – Слушай, Юрки! Если хочешь жить, беги. Да так, будто за тобой три беса гонятся. И забудь о том, как живым остался. Если проболтаешься – я тебя хоть из-под земли достану и уж тогда в белый свет пулять не стану. Ну! Чтоб духу твоего не было!..
 – Но послушай, а…
 – Ты своё уже сказал. Ну?
Грохнул третий выстрел. Пятясь задом, Юрки начал отходить от могилы, словно всё ещё не верил в свое спасение, а хотел встретить смерть лицом к лицу. Потом, натолкнувшись спиной на дерево, круто повернулся и побежал.
Васселей забросал могилу землей. Если кому-то вздумается поглядеть, где Юрки лежит, – пожалуйста, могила как могила. Выстрелы, конечно, тоже слышали. Если не в деревне, так в передовом дозоре уж точно… Тремя выстрелами можно на тот свет отправить самого живучего человека. Так что сомневаться им нечего.
Когда Васселей увёл Юрки, Таккинен занял своё место за столом и сказал:
 – Мы даём высказаться и таким. Кто ещё хочет взять слово?
Из окон было видно, как предыдущий оратор с лопатой в руке и в сопровождении Васселея направился к лесу. Какой-то мужичонка в таком же полушубке, как и Юрки, стоявший в первом ряду, попытался было втиснуться в толпу, но Борисов заметил и угадал его намерение.
 – Ты куда? Иди сюда, скажи, какой наказ тебе народ дал?
 – Да я не… – Мужичонке не хотелось с лопатой в руке идти в лес.
 – Тебе сказать нечего? – грозно спросил Таккинен.
 – Да я не… Самому мне нечего. Люди-то наказывали, да…
 – Что они наказывали тебе сказать? Ну!
 – Да я…… Пусть сами скажут.
 – А ты сам за кого?
 – Да я… Куда все, туда и я.
 – Распишись вот тут.
Согнув палец, словно держа его на спусковом крючке, Таккинен ткнул им в бумагу и, поглядел в упор на мужичонку. Тот послушно подошел к столу и поставил крест на указанном ему месте…
Васселей вернулся на собрание. Он почувствовал, что на него смотрят осуждающе, со страхом. «А, один черт! Пусть думают что хотят…»
Желающих выступать больше не нашлось.
 – Мы тут посоветовались, – сказал Борисов, – и пришли к мнению, что всё ясно и речами дело не поправишь. Народ ждёт не слов, а дела.
 – Настало время действовать, – начал было Таккинен и замолчал, взглянув в окно. Там происходило что-то непонятное. Какой-то старикашка в рваной шубе, с берестяным кошелем за спиной пытался прорваться в избу, где шло собрание. – Впустить его! – крикнул Таккинен.
Старикашка вбежал в избу и, запыхавшись, не мог ничего сказать.
Таккинен подскочил к нему, схватил за плечи:
 – Что? Что случилось?
 – Бегите! Скорее! – выдохнул старик. – Красные…
 – Их много?
 – Много, много. Может, батальон. А может, полк…
 – Сколько, сколько человек?
 – Может, шестьсот, а может, вся тысяча. Не считал. Весь лес полон… Пушки у них, пулемёты всякие…
В избе начался переполох.
Лишь лет пятнадцать спустя по устным рассказам, сохранившимся в памяти молодого поколения, удалось установить, кто был виновником панического бегства мятежников из Кевятсаари. Оказалось, что в тот день два кевятсаарских старика глушили налимов на замёрзшем лесном озерке верстах в двух от деревни. Это были те самые братья, которые год назад на тайной сходке в риге покойного Ярассимы предложили свой план сохранения мира в деревне. В последнее время, когда опять стало неспокойно, братья обитали в лесной избушке, неподалёку от деревни. В самой деревне, в огромном родовом доме, где все жили одной семьей, оставались лишь старушки жёны, четыре невестки и десяток малолетних детей. Да и в остальных домах из мужчин дома жили лишь совсем дряхлые старики да мальчишки. Ночами братья заходили домой, узнавали новости. Случалось, невестки приходили к ним в лес за рыбой и рассказывали, что делается в деревне. О собрании в избе Ехронена старики тоже узнали в тот же день. Они встревожились. Слишком опасными гостями были эти люди, собравшиеся в их деревне. Одна беда да всякая напасть от них… Но что могли поделать два старика перед такой силой? Лишь повздыхать да сокрушенно покачать головой. Видно, решение, принятое в риге покойного Ярассимы, на сей раз им не удастся исполнить. А тут еще они увидели, как из-за болота появились красноармейцы. Старики испуганно переглянулись. Без слов было ясно, что войны в деревне теперь не избежать. Вот беда-то… Сколько невинных людей, баб да детишек под пулями погибнет, сколько изб сгорит, если начнется бой. И за что бог наказал их деревню? Неужто в другом месте не могут красные и белые силами помериться… И тогда-то стариков осенило. Красных было совсем немного, человек пятнадцать, не больше. Надо быстренько предупредить их, сказать, что белых в деревне полным-полно, ходить туда нельзя. А белым надо сказать, что красных идет тьма-тьмущая. И ежели у красных и у белых хоть чуть есть ума, то они убегут и оставят деревню в покое. Красные, конечно, снова потом придут, уже с большей силой, но белых-то в деревне уже не будет… Старики поняли друг друга с полуслова. Один побежал в деревню, другой – навстречу красным…
В стане мятежников началась паника. Первыми о приближении несметных полчищ красных узнали в передовом дозоре. Пока старик бежал до избы Ехронена, весть об опасности обошла все посты боевого охранения. Уже смеркалось. С перепугу в тёмном осеннем лесу можно увидеть что угодно, и кто-то из мятежников выстрелил. Началась пальба. Когда в темноте гремят выстрелы, кажется, словно в лесу что-то шевелится, двигается, и чем сильнее страх, тем отчаяннее стрельба. Пулемётчик тоже не выдержал и начал строчить в темноту…
Остановленные стариком красноармейцы услышали впереди стрельбу, которая была лучшим подтверждением слов старика о том, что деревня занята крупными силами белых. Решив, что их обнаружили, красноармейцы повернули обратно. У них был приказ не вступать в бой с противником. Потому-то они поспешно и отошли.
Белые тоже бежали из деревни. Услышав выстрелы, многие из находившихся в избе Ехроненов, бросились к озеру и пытались уйти по льду через губу, но лёд не выдержал, и беглецов пришлось вытаскивать из воды. Таккинен и Борисов пытались собрать людей и организовать оборону. Но мало кому хотелось идти на огневые позиции, где все грохотало и гремело. Кое-кого пришлось огреть кулаком, чтобы заставить подчиниться. Вокруг раздавались крики и беспорядочные выстрелы. Наконец Таккинен дал приказ к отступлению. И стрельба понемногу затихла.
Таккинен решил, что противник также отступил, но на всякий случай послал в разведку Васселея и Кирилю.
Васселей и Кириля долго шли по ночному лесу. Затем, выйдя к болоту, нашли какие-то следы. Дальше они не пошли. Догнав отряд Таккинена в Ускеле, они доложили, что, судя по следам, красных было много и, по-видимому, они повернули обратно, чтобы ударить ещё большими силами.
 – Ничего, мы их встретим как положено, – хмуро сказал Таккинен. – Мы закрепимся в следующей деревне.
Следующая деревня оказалась на склоне холма, у подножия которого лежало небольшое озеро. Время было ещё ночное, и ни в одном окошке не светился огонек. Разведчики сообщили, что в деревне нет ни красноармейцев, ни милиции. Можно спокойно входить в деревню и располагаться на отдых. Но Таккинен не торопился занимать деревню. Он был так взбешен случившимся, что не чувствовал усталости. Разве он для этого не жалея сил работал, сколачивал отряды, чтобы они разбежались при первом выстреле? Как он может теперь полагаться на этих трусов? Таккинен не знал, что ему делать. Построить отряд и расстрелять перед строем несколько трусов? Нет, этого нельзя делать. Во всяком случае, сейчас. Да и построить он может лишь три десятка бойцов, оставшихся с ним и отступивших более или менее организованно. Всего должно было быть человек полтораста. Точного числа Таккинен сам не знал, потому что многие из представителей деревень, собравшихся в доме Ехронена, поодиночке уходили выполнять полученные ими задания. Многих из людей Таккинена, не являвшихся делегатами собрания, тоже отправили на задания. А сколько, в панике разбежалось? Не мог же Таккинен срывать зло на этих усталых и угрюмых бойцах, оставшихся верными ему.
 – Объявим построение или подождём ещё? – спросил Борисов. – Остальные, может быть, совсем не придут.
 – Чёрт с ними! – буркнул Таккинен. – Лучше уж пусть красные их прикончат, чтобы нам на них не тратить патроны. Пусть люди идут отдыхать. Только не забудь выставить дозоры. От этого сброда никакого толку. Только жрать мастера да пятки смазывать. Бандиты проклятые.
 – Господин главнокомандующий, не следовало бы употреблять это слово, – осмелился заметить Борисов. – Идите и вы отдыхать.
Отряд расположился в деревне, выставив, дозоры на всех направлениях. Застать врасплох его теперь не могли.
Подложив под голову вещевой мешок, Васселей растянулся на полу чьей-то избы, втиснувшись между спавшими вповалку мужиками. На улице потрескивал мороз, но в избе было тепло и душно. По двору проскрипели шаги. Кто-то с кем-то обменялся несколькими словами, сказанными полушепотом, потом слышно было, как пришедшие искали дверь в тёмных сенях, наконец открыли её и, войдя в избу, стали на ощупь подыскивать себе место среди спавших. Это был кто-то из отставших. «Пришлось-таки вернуться. Неужели им некуда было деваться?» – подумал Васселей. Ему вспомнились сказанные кем-то, кажется Кирилей, слова о том, что они похожи на несчастных, которых унесло на плоту в открытое озеро. Если и упадёшь с плота, всё равно – хочешь не хочешь – вскарабкаешься на плот, хотя ветер и гонит его совсем не туда, куда бы тебе хотелось.
Одни и те же гнетущие мысли преследовали Васселея. Казалось, всё это был один кошмарный сон, который никак не кончался. Вчера, уходя с заимки, он утешал себя надеждой, что теперь они станут солдатами и будут вести открытый бой. Сегодня Васселею было стыдно. Он понимал Таккинена, с которым у него было одинаковое понятие о воинской чести: ведь оба они чувствовали себя бывалыми солдатами. Ещё больше Васселея угнетала вчерашняя встреча с Юрки Лесоненом. Да, пришлось ему опять вскарабкаться на плот. Пусть несёт куда угодно. Впрочем, бывает, что в лодке хотя и гребёшь изо всех сил, тебя уносит ветром в сторону.
…Давно это было, очень давно. Они с Анни поехали за сеном за озеро. Накосили сена, насушили и стали грузить его в лодку. Столько нагрузили, что Анни испугалась и стала умолять не ехать с таким грузом, тем более что на озере поднимался ветер. Но Васселею хотелось показать свою удаль. Чем дальше уходили от берега, тем сильнее становился ветер. Васселей тут и сам пожалел, что поехали. Да было уже поздно жалеть. Ещё он сожалел о том, что посадил на вёсла жену, а сам сел править. Поменяться местами они уже не могли. Для этого им пришлось бы обоим перебираться через высокий воз сена, а лодку уже бросало из стороны в сторону. Стараясь перекричать ветер и грохот волн, Васселей кричал из-за сена Анни, чтобы она гребла сильнее. Анни плакала от страха и гребла, гребла. Васселей, налегая на гребок, изо всех сил помогал жене. Волны захлестывали лодку, били через край. Сено промокло, отяжелело. Лодка оседала всё глубже.
 – Поверни лодку. По ветру держи! – слышал Васселей крик Анни, но опять не послушался. А надо было. Ветром лодку вынесло бы к берегу, пусть не к своему, но всё же… Когда Васселей понял это, было уже поздно. Лодку залило водой, и она начала тонуть. До этого их качало, словно они были на качелях, бросая то вверх, то вниз. Вдруг качка прекратилась, волна хлестнула Васселея по плечам, накрыла его с головой…
 – Анни!
Только теперь, в минуту опасности, он подумал об Анни. О себе он не думал. Волны начали размывать сено, а Васселей увидел, что над водой торчит лишь нос лодки. Держась за ушедшие под воду борта, он пытался добраться до того места, где должна была быть Анни. Анни держалась за борт, голова ее то уходила под воду, то опять появлялась из воды.
 – Иди на нос, Анни, иди на нос!
Схватив одной рукой Анни, а другой цепляясь за борт, Васселей стал подтягивать жену к носу лодки.
 – Держись, Анни. Крепче держись!
Анни вцепилась обеими руками в нос лодки. Ее голова то уходила в воду, то опять появлялась над водой. Волной с неё сорвало платок, и светлые волосы полоскались на волнах, словно кто-то вымачивал лён в быстрой струе. Вынырнув, Анни отфыркивала воду изо рта, и тогда казалось, что она смеется. Страшный то был смех…
На озере был малюсенький остров, на котором едва умещались две чахлые сосенки. Но около острова была мель. Затонувшую лодку пронесло бы мимо острова, если бы Васселей, задев ногами за дно, не сумел подтащить лодку с остатками сена на более мелкое место. Когда днище лодки стало задевать о камни, Васселей бросил её и хотел перенести на берег лежавшую на носу лодки жену, но Анни была в полусознательном состоянии. Она вцепилась в лодку мертвой хваткой, и Васселею стоило труда оторвать её руки от лодки. Разжимая её сведенные судорогой пальцы, он больше всего боялся, что сломает их. На берегу он положил Анни ничком и начал трясти её за плечи. Изо рта Анни пошла вода. А Васселей тормошил её и плакал. Да, тогда он плакал, проклиная себя, взывая к богу и дьяволу, чтобы Анни, его любимая Анни, осталась жива. Он обнимал её, целовал… Потом Анни открыла глаза и тихо сказала:
 – Васселей.
Лишь тогда Васселей бросился в воду догонять лодку, которую уносило ветром. Подтащив её к берегу, он, во власти радости и какой-то бешеной злобы, разбросал остатки сена. Он готов был швырнуть ко всем чертям и лодку, но она была нужна ему, нужна для того, чтобы спасти Анни. Волной унесло черпак. Васселей вытянул лодку на мелкое место, накренив её, вылил часть воды, подтянул ещё ближе к берегу, снова вылил из неё часть воды. Вытащив лодку на берег, он побежал к Анни…
 – Анни!
Ему показалось, что Анни опять лишилась чувств. Но она просто спала. Жаркими, страстными поцелуями Васселей разбудил её. Она улыбнулась. Она плакала и смеялась сквозь слезы.
Как давно, это было! И как далеко всё это было! Словно где-то на другой земле…
 – Помнишь, как на острове?..
Мало, очень мало им пришлось быть вместе. Мало у них было счастья. Но это «Помнишь, как на острове?…» стало для них чем-то заветным, сокровенным, словно волшебным словом, от которого всё в мире становилось чудесным, и тогда снова возвращалась молодость, нежность, любовь…
В переполненной храпевшими мужиками избе было темно, и никто не видел, как на глаза человека, побывавшего во всяких переделках и испытавшего, кроме той далекой бури, еще более страшные крушения, навернулись слезы. Он не стал вытирать их с заросших щетиной щек. Он лежал, закинув руки под голову, и смотрел перед собой в черную ночь.
Засыпая, Васселей был мысленно на том далёком островке.
За ночь по одному и группами в отряд вернулись бежавшие из Кевятсаари во время переполоха мятежники, и когда Таккинен построил своё войско, в его рядах оказалось больше ста человек. Таккинен выступил перед строем с короткой речью. Он сказал, что по крайней мере половину личного состава отряда следовало бы расстрелять за трусость и впредь он так и будет поступать, если кто-то поведёт себя так, как вело себя вчера всё это стадо. Он говорил о воинской дисциплине, о том, что залогом победы в любой армии является дисциплина и что с этой минуты в его отряде тоже будет введена строгая дисциплина. «Есть ли вопросы?» – спросил Таккинен и, не дожидаясь вопросов, добавил, что «Полк лесных партизан», как отныне будет именоваться их отряд, должен теперь показать, на что он способен и способен ли вообще на что-нибудь.

«Мы карелы» (гл. 4, «Если упадёшь с плота...») Антти Тимонен

Когда река поднимется к вершинам гор, покрытым снегами; когда посеют ячмень и пшеницу в подвижные борозды моря; когда сосны станут рождаться из озер, а кувшинки — из скал, когда солнце почернеет; когда луна упадет на траву, тогда, только тогда я возьму другую женщину и позабуду тебя, Билитис, душа моей жизни, сердце моего сердца.
Так мне сказал он, так мне сказал он. Какое мне дело до остального мира, где живешь ты? Безрассудное счастье. Что может сравниться со счастьем моим?!

«Песни Билитис» Пьер Луис