Староистинство
Читатель, к которому обращался Мордовцев, неплохо знал русскую историю, по крайней мере должен был читать Соловьева или Костомарова. Поэтому о некоторых лишь названных или глухо упомянутых в «Великом расколе» и повести «За чьи грехи?» исторических событиях следует напомнить вкратце.
Перед Великим постом 1653 г. патриарх Никон разослал по московским церквам «память», в которой указывал уменьшить число земных поклонов на службе Ефрема Сирина и креститься тремя перстами. Защитники старых обрядов предавались проклятию как еретики. Противоборство реформе приняло, однако, массовый характер.
Некоторые изменения (в символе веры – перечне догматов православия) были внесены реформаторами после сличения с греческим оригиналом, однако раскольники относились к сакральному тексту как к неизменяемой субстанции и не вняли аргументам никониан. «Протест против такого перевода, поднявшийся со стороны старообрядцев, был, в сущности, отказом от всякого повторного перевода и он был требованием кодифицировать раз навсегда уже переведённый текст» {Матхаузерова Светла. Древнерусские теории искусства слова. Praha, 1976. С. 51}.
Объявляя старые обряды «неправильными», никониане вольно или невольно должны были усомниться также (а порой и высказывались в таком духе) в истинности православия русских святых, отправлявших службы по старым книгам, ровно как и в решениях высокочтимого Стоглавого собора 1551 года, канонизировавшего «старины». Подразумеваемые или реальные пренебрежительные слова о русских святых не могли не оскорбить чувств ревнителей старины.
С точки зрения исторических фактов были правы Аввакум и его союзники: не русские, а греки отступили от традиции. Русь приняла христианство по Студийскому уставу (который в Греции был позднее вытеснен Иерусалимским), сохранив старые обряды до середины XVII века. Древней формой было двоение слова «аллилуия» (евр. – «хвалите господа») – церковного славословия. Троеперстному крестному знамению на православном Востоке предшествовало двоеперстие. «Старое» двоеперстие в Византии сохранялось еще в XII веке.
Раскол был, однако, вызван не только никоновской реформой. Конфессиональные расхождения наложились на социальные. Старообрядцы не принимали и «самодержавства» царя в церковных вопросах, сакрализации фигуры монарха, падения роли епископства. В «порче» нравов духовенства, в социальном неблагополучии, в утеснении «меньших людей», в западном влиянии они обнаруживали «знамения прихода Антихриста». Обострённое ожидание эсхатологических событий питало и поддерживало раскольников в тюрьмах и на кострах.
Строго церковные и социальные мотивы переплелись и в «сотрясших» русское государство восстаниях – «соловецком сидении», стрелецком бунте 1682 г. В раскол ушла треть населения России...
Однако ни сопротивление духовенства, ни ропот народа не заставили правительство отступить от реформы. Реформа Никона имела политический смысл. В конце 1640 – начале 1650-х гг. решался вопрос о присоединении Малороссии. На Украине к тому времени были проведены изменения в обрядах, аналогичные никоновским. Царь Алексей Михайлович, считавший себя законным преемником византийских василевсов, мечтал о покорении Турции и освобождении христиан. Московское государство виделось многим учёным людям XVII века собирателем разрозненных и пленённых православных земель. Историческая миссия России и ее царя–защитника веры представлялась им невозможной без согласования обрядов и книг с нормой, которую они видели в обрядовой практике других православных церквей. И охлаждение Алексея Михайловича к патриарху, и падение Никона на судьбу начатого никак не повлияли.
Став патриархом, властолюбивый Никон «возлюбил ездить широко». «Собинный друг» царя, он принял титул «великого государя». Царским именем патриарха начали называть уже в год вступления на престол; в 1653 г. он уже рассылал от своего «государева» имени грамоты воеводам. Как носитель царского титула Никон обращался и к иноземному правителю – валахскому воеводе Стефану. Никон входил в деятельность приказов, отдавал предписания воеводам, был первым «советником» царя и инициатором военных кампаний. Среди бояр стало расти недовольство «худородным» Никоном, уменьшившим их влияние и узурпировавшим многие прерогативы царской власти. Вмешательство в дела епископий и митрополий восстановило против патриарха русских церковных иерархов. Столкновение было неизбежным. В июле 1658 года Никон оставляет Москву и удаляется в Воскресенский монастырь.
Патриарх «полагал, что царь никак не решится расстаться с ним и он таким смелым и шумливым шагом только восстановит в прежнем блеске свои пошатнувшиеся близкие отношения к царю. Но Никон ошибся в своих расчётах» {Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 2. Сергиев Посад, 1913. С. 180}.
18 декабря 1664 г. Никон предпринимает попытку вернуться на престол. Предлогом явилось письмо, присланное конфидентом Никона боярином Никитой Ивановичем Зюзиным. Алексей Михайлович 5 и 7 декабря выражал сожаление об удалении Никона, конец «ссоре» желали видеть и бояре А. С. Матвеев и А. Л. Ордин-Hащокин, и Зюзин на свой страх и риск решил позвать патриарха or имени царя приехать в Москву. Явившийся в Москву Никон ссылался, кроме того, на видение, в котором Петр и другие святые – русские иерархи открыли, что богу угодно видеть его на престоле… Царь велел Никону возвращаться в Воскресенский монастырь...
Исторически попытка реализовать тезис «священство выше царства», создать теократическое государство была обречена на неудачу – Россия шла к секуляризации культуры, складывалась абсолютная монархия.
Из вступительной статьи С. И. Панова и А. М. Ранчина
к повести «За чьи грехи?» и роману «Великий раскол» Д. Л. Мордовцева
(Москва, изд. «Правда», 1990, ISBN 5-253-00384-3).
